– Ты напугал меня, Дэвид. Я решила, что ты уронишь Бруно.
– Такого намерения у меня не было.
Усевшись на кушетку, я вынул пачку сигарет и закурил. Говорить мне не хотелось. Наступившее молчание прервала Лаура. Она спросила:
– О чем Пирелли говорил с тобой?
– Сказал, что это была неплохая идея – почитать Бруно Вазари…
– И все?
– Его также интересовало, кто я такой, кто меня нанял и где я ночую. Я сказал ему, что снимаю комнату в деревне.
– Он говорил тебе о состоянии здоровья Бруно?
– Доктор считает, что твой муж очень подавлен, и думает, что можно достичь прогресса, если пробудить интерес у Бруно к жизни.
– Сможет ли он когда-нибудь ходить?
– Нет, ни при каких обстоятельствах.
Лаура облегченно вздохнула:
– Это точно?
– Да.
– А говорить Бруно сможет?
Я вспомнил предостережение Пирелли.
– Этого доктор не сказал.
– Последнее меня беспокоит особенно. Заговорит Бруно – и я окажусь у разбитого корыта. Он ведь сможет тогда написать новое завещание.
– Почему он должен так поступать? Ведь ты его жена и имеешь право на часть его состояния.
– Он теперь ненавидит меня, Дэвид. Думаю, что это моя вина. Я была с Бруно не очень добра все это время, как его постигло несчастье. Уход за больным – это не для меня.
Я ничего не возразил.
– За день до несчастного случая мы с ним серьезно поссорились, – продолжала она. – Он заявил мне, что собирается изменить завещание в пользу Валери. Он хотел две трети состояния завещать ей, а одну треть – мне. Затем произошла катастрофа, и все осталось по-прежнему.
– Это меня не касается, – резко сказал я.
– Тебя, возможно, нет, а меня – да. Если бы он сегодня вечером умер…
– Хватит! – крикнул я. Потом вскочил и подошел к Лауре. – Если ты не перестанешь, то лучше уходи!
– Не выгоняй меня, дорогой, – она обняла меня за шею и прижалась ко мне. – Теперь, когда приедет Валерия, нам придется быть очень осторожными. Несколько ночей до ее приезда будут, вероятно, последними, что нам удастся провести вместе. – Притянув меня к себе, она поцеловала меня. – Скажи, что ты меня любишь, Дэвид.
Ее близость опять загипнотизировала меня. Я осыпал ее поцелуями и прижал к себе так крепко, как будто боялся ее потерять.
– Минутку, дорогой, позволь мне снять платье. Ты сомнешь его.
Она сбросила платье. Я поднял ее на руки и отнес на кушетку. Когда я склонился над Лаурой, она остановила меня.
– Дэвид, ты меня беспокоишь. Почему ты стал вдруг так хорошо относиться к Бруно?
– Хорошо относиться? Только потому, что я ему почитал?
– Да, а почему ты это сделал?
– Мне жаль его. Он так одинок. Мне хотелось развлечь его.
– Понимаю, – она испытующе поглядела на меня. – Ты читал его завещание?
– Как тебе в голову пришла такая нелепая мысль?
– Я подумала, что, возможно, ты случайно увидел копию в твоей комнате.
– Ты хочешь сказать, что я обыскивал твою комнату?
– Не ставь так вопрос, Дэвид. Возможно, я где-то забыла эту копию.
– Ты никогда не сделала бы этого. Но все равно будь спокойна: я не видел завещания. Только почему ты спросила меня об этом?
– Потому, что там значишься ты, Дэвид.
Вдруг я почувствовал себя человеком, запертым в ловушке.
– Не говори чепухи! Как это может быть?
– Может быть. Ты являешься человеком из персонала, а Бруно завещал каждому из прислуги, кто будет в момент его смерти в доме, определенную сумму денег.
– Сколько?
– 650 тысяч лир, дорогой.
– Так много! – воскликнул я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя мое сердце забилось тяжело и тревожно. Это была как раз сумма, необходимая мне на паспорт.
– Значит, ты не собираешься ронять Бруно? Теперь удобная возможность упущена. Второй раз такая не представится.
– Как ты можешь предлагать мне такое? – воскликнул я, вытирая капли пота со лба. 650 тысяч! Без единой оговорки! Меня такой вариант устроил бы больше. Мне не понадобилось бы ни жениться на Лауре, ни брать у нее деньги взаймы. Это была как раз та сумма, которая позволяла мне уехать из Италии.
Поднявшись, Лаура обняла меня за плечи.
– Почему мне не говорить тебе то, что я чувствую? Бруно для меня ничто так же, как для тебя. Мне сегодня хотелось, чтобы ты уронил его. Тогда ты получил бы свои деньги и меня саму. А виноватой осталась бы сестра.
– Заткнись! – крикнул я и освободился из ее объятий.
– Знаешь, Дэвид, ты говоришь так, будто противишься искушению, боясь поддаться ему.
– Нет, не рассчитывай на это.
– Тогда поговорим о чем-нибудь другом.
Склонившись снова над Лаурой, я почувствовал, как она замерла и впилась ногтями в мое плечо.
– Кто-то ходит снаружи, – прошептала она.
– Я ничего не слышу.
– Зато я слышу. Встань и погляди, Дэвид.
Я встал и подошел к окну, но, выглянув из него, ничего не заметил.
Лаура тоже подошла вслед за мной к окну. Неожиданно я услышал тихий плеск весел.
– Здесь рядом лодка, – прошептала Лаура. – Выйди, Дэвид, и посмотри. Возможно, тебе удастся увидеть ее от плавательного бассейна.
– Может быть, это просто рыбак?
– Рыбаки никогда не подплывают так близко к вилле. Прошу тебя, выйди.
Я осторожно спустился вниз к плавательному бассейну. Теперь довольно отчетливо был слышен тяжелый плеск весел в воде. Лодка быстро удалялась, но держалась так близко к берегу, что ее трудно было разглядеть. Пожав плечами, я повернулся к лодочному ангару и вдруг остановился как вкопанный: незадолго до моего появления, всего за каких-нибудь пару минут, здесь был человек, курящий сигару. На траве остался дымящийся окурок.
Глава 5
На следующее утро мне не удалось увидеть Лауру. По словам сестры-сиделки, она и Мария убирали комнату для Валерии. Так как я тут ничем не мог помочь, я решил воспользоваться удобной возможностью и перенести свои вещи на новую квартиру. Вчера ночью я ничего не сказал Лауре об увиденном мной сигарном окурке, а только предупредил, что кто-то на лодке подплывал к лодочному ангару, хотя узнать не удалось, кто же это был. Вскоре Лаура ушла от меня в беспокойстве. Сегодня я вернулся к событию прошедшей ночи. Я думал: «Может быть, в лодке был Беллини?» Но, в конце концов, он не единственный человек, который курит сигары. Но совсем прогнать мысли о Беллини, о ночном происшествии, о сообщенном Лаурой пункте завещания я не мог. Я размышлял об этом и когда переносил
