него работать. Я готова ради него на все. – Она посмотрела на меня. – Вы вообще не знаете, что такое настоящая любовь! Но это мало кто знает… Ради настоящей любви нужно приносить жертвы, нужно быть способным на все ради человека, которого любишь. – Она уронила голову на руки. – Я влюбилась в него с первого взгляда. Ему понадобилось больше времени, но и он меня любит. Это прекрасный, удивительный человек. Мы знали, что должны скрывать свою любовь, но как мы тосковали друг без друга! Стало невыносимым работать рядом, так как вокруг было слишком много любопытных глаз. Мы понимали, что рано или поздно я выдам себя, если останусь. Поэтому он перевел меня к вам. Но нам нужно было где-то видеться. – Она прикрыла глаза. – Как вспомню все эти ужасные места, где мы встречались: захудалое кино, где я должна была искать в темноте… поездки в такси, но это чересчур опасно… или те отвратительные бары… а потом универмаг. – Ее голос дрогнул. – Нам тогда казалось, что мы хитро придумали: встречаться в магазинах сразу после открытия. Нам не могло прийти в голову, что там у них скрытые камеры… – Она беспомощно пожала плечами. – Только прижаться к его губам, почувствовать прикосновение его рук… это было все.
Мне делалось плохо, я не мог слушать.
– Перестаньте, прошу вас, пленку вы получили, так уходите.
– Я хочу исповедаться. – Ее глаза снова загорелись, как угольки. – Горди пришел ко мне и сказал об этом фильме. Идти к Генри он не осмеливался. Он потребовал миллион долларов. Он насмехался надо мной и сказал, что я попала в хорошее общество, и при этом назвал мне имена, которые я вам уже передала. Уолли ничего не знает. Я солгала, заявив, что он готовит статью об универмаге. Пришлось что-то выдумать, чтобы добиться вашего доверия. Мне нужен был источник информации. Нападение на Уолли не имело никакого отношения к Горди, это был обычный грабеж. Я понимала, что одной мне не справиться, мне нужна была помощь. Поэтому я обратилась к Вебберу. Без Генри он ничто, и он это хорошо понимает. Он единственный знал про нашу любовь, знал, что шлюшка Хейвз как-то связана с Горди. Он забрался к ней, когда ее не было дома, нашел снимки и уничтожил их. Как уничтожил досье Горди, чтобы вы до него не добрались. В его материалах была выписка из судебного дела Горди. Он уже отсидел десять лет за шантаж. Веббер боялся, что, узнав про это, вы могли припугнуть Горди, а тот мог проговориться о Генри. Фотографии были уничтожены, но оставалась пленка. Мне нужно было оружие. Хотела запугать Горди, заставить отдать мне пленку. И я знала, что у вас есть пистолет. Я следила за вами и, когда вы ушли, похитила оружие. Я взяла пистолет и поехала к Горди. Я грозила ему, а он издевался надо мной. Ну, я его и убила. – Она умолкла и обвела взглядом развороченную комнату. Ее лицо казалось высеченным из камня. – Я сделала глупость, признаю, ведь пленку я все же не получила. После я поняла, что полиция может докопаться, что это я убила Горди, и тогда во все это впутают Генри. – Она посмотрела мне в глаза. – Поэтому я решила свалить убийство Горди на вас. Вы ничего для меня не значили! – Ее лицо искривилось. – Знаю, вы убедили себя, что любите меня, но мне это кажется дурной шуткой. Сравните себя и Генри – и поймете почему. Ваш пистолет остался у меня. Люди Веббера не спускали с вас глаз, и они взяли пленку, найденную вами, на которой были засняты все воровки. Вы не представляете, что я пережила, узнав о существовании еще одной пленки. Я решила убить вас. – Она замолчала, пошатнулась и закрыла глаза. – Прошу вас, постарайтесь понять, это доводило меня до безумия. У меня есть запасные ключи ко всем квартирам Борга. Ночью я пришла сюда. Я хотела застрелить вас и все это оставить здесь. Полиция поверила бы в самоубийство. Я стояла над вами и целилась вам в висок, но не смогла нажать на спуск, не слушалась рука. Это привело меня в отчаяние. Уйдя от вас, я уничтожила запись и пленку. Я знала от Веббера, что вы познакомились с Хейвз. Я пошла к ней домой и встретила ее в тот момент, когда она откуда-то возвращалась. В ее руках была сумка, и я решила, что в ней та самая пленка. Я застрелила ее. – Ее лицо исказилось, как от боли. – Господи, прости меня! Но она была такая наглая, такая грубая… плюнула в меня… ну, я ее и убила. Пленку я не нашла. И вот я пришла сюда… больше мне не на что было надеяться. Я искала как сумасшедшая, искала, и вот теперь пленка у меня. – Она заплакала. – И самое главное, Генри ничего об этом не знает… ничего… ничего. Не догадывается и никогда не узнает, что я сделала для него. Он спокойно живет в своем красивом доме со своей ограниченной, ленивой и заносчивой девкой и думает, что мне довольно для счастья, если он дважды в неделю сбежит, чтобы поцеловать меня в каком-нибудь потаенном уголке.
Она встала и начала ходить по комнате.
Мне хотелось уйти.
– Вам придется как-то распутаться с этим, Джин, – сказал я. – Как вы это сделаете, дело ваше. Мне жаль, что вы считаете мои чувства к вам дурной шуткой. А теперь я буду вам обязан, если вы уйдете.
Она выпрямилась, борясь со слезами.
– Разумеется. – Она неуверенно встала. – Все равно вы не способны меня понять. – Она стиснула кассету в руке. – Вы не знаете, что такое настоящая любовь.
Мне хотелось, чтобы она поскорее ушла. Возможно, она права и я действительно не знаю, что такое настоящая любовь, но если любовь становится причиной смерти двух людей, пусть ничтожных, тогда она не для меня.
Я подошел к двери и открыл ее.
– Прощайте, Джин.
Она шагнула к выходу и остановилась, посмотрев на меня.
– Можно вас попросить об одной вещи?
– Если смогу…
Она протянула мне кассету:
– Уничтожьте ее.
– Она ваша, Джин.
– Прошу вас… сделайте это для меня.
– Хорошо.
Я взял пленку и сунул ее в карман. Она медленно прошла мимо меня в коридор, там обернулась и взглянула на меня.
– Спасибо. Прощайте, Стив.
Я смотрел на нее. «Странно, – думал я. – Эта женщина еще совсем недавно казалась мне единственной в мире». Я видел ее бледное осунувшееся лицо, и мне казалось, что передо мной совершенно чужой человек.
– Прощайте.
Я был рад, когда она исчезла и за ней затворилась дверь. После ее ухода я несколько минут расхаживал по комнате, глядя на учиненный разгром. Потом позвонил Боргу. Услышав его голос, сообщил, что в моей квартире произошла кража:
– Тут все вверх дном и переломано. Я через час вылетаю в Лос-Анджелес.
– Вы вызвали полицию?
– Нет, для полиции у меня нет времени, позвоните им сами.
– Черт возьми, я скажу Джин, пусть она этим займется.
– На вашем месте я бы этим занялся сам, – сказал я и положил трубку.
Я сложил вещи в два чемодана, потом взял пистолет, из которого застрелили Фреду и Горди, и отправился в котельную. Пистолет полетел в центральную шахту, куда постепенно сбрасывались все новые и новые порции мусора. Кассету с пленкой бросил в топку котла. Сходив за чемоданами, я спустился на лифте к машине. До отлета оставалось еще часа два, и я ехал не спеша, сопровождаемый синим «мустангом». Поставил машину в гараж в аэропорту, сдал багаж и прошел в бар. О еде не хотелось и думать. Я сидел в углу и медленно потягивал виски. Я думал о Джин и о сказанных ею словах. Мне хотелось поскорее подняться на самолет и оказаться как можно дальше отсюда. Наконец по радио объявили посадку на мой рейс. Сев кресло, я закурил и попытался подумать о будущем. Но перед глазами все время возникал образ Чендлера и Джин, стоящих в проходе универмага. Я знал, что эта картина еще долго будет преследовать меня.
После посадки я получил багаж и зашагал через огромный холл аэропорта к стоянке такси.
– Мистер Менсон?
Я удивленно оглянулся. Позади стоял высокий стройный человек и улыбался мне.
