эта тонкая нить оборвется?»
В последующие четыре года распри в городе неизмеримо умножились.
В день, когда прокуратор Гессий Флор разграбил сокровищницу храма, сотни евреев взялись за оружие. Дабы подавить восстание, прокуратор разместил римские войска по всему городу. Это были жестокие люди, готовые пойти на все, чтобы сокрушить восстание. В результате многие евреи были убиты и ранены. Когда новость об этом распространилась по всей стране, все новые и новые организованные отряды зелотов восставали против угнетателей и убивали римлян повсюду, где те встречались им.
Если раньше время от времени устраивались засады и саботаж, то теперь началась открытая война.
На подавление восстания император Нерон отправил своего лучшего полководца Веспасиана. Во всех городах Иудеи, Сирии и Идумеи всколыхнулись сражения. Поскольку Галилея стояла на пути римского наступления, она пережила самый мощный удар и разрушения. Мои братья оставили свои семьи и встали в ряды мятежных сил. Мне говорили, что они погибли, сражаясь за Сион.
Я так и не узнаю, что случилось с моей матерью и отцом.
В то время в Иерусалиме царили страх и ненависть, пахло кровью, но больших сражений не было. Мы ждали, что произойдет с удаленными городами, когда римляне пройдут через них и направятся в нашу сторону.
Нам рассказывают о множестве доблестных поступков, совершенных во время тех битв, когда тысячи евреев, причем половину из них составляли зелоты, сражались как могли, дабы восстановить верховенство Израиля.
Однако в душе я знал, что они ошибаются, ибо именно Царь Израиля освободит нас от цепей рабства, а он еще не вернулся к нам.
Я сказал об этом Саулу, который однажды поздно вечером пришел к нам в дом и, вложив мне в руку меч, сказал: «Врат, настал твой час вооружиться!»
Но я отказался от меча и ответил: «Если бы я взял оружие сейчас и выступил против врага, то проявил бы вероломство перед Богом. Я верю, что Мессия придет. Я верю тому, что Бог обещал своим детям. И я верю, что в тот день новый Царь Израиля освободит нас».
– Ты упрямый глупец, – ответил Саул. Его слова обидели меня до глубины души.
Вот как случилось, что мы с Саулом полностью разошлись во мнениях.
Новость о смерти императора Нерона заставила Веспасиана вернуться в Рим, чтобы принять участие в гражданском перевороте, который случился в то время, пока трон пустовал. Однако мы на Востоке не получили передышки, ибо вместо себя он прислал своего сына Тита, жестокого и целеустремленного человека.
С покорением каждого города и приближением римской военной машины Иерусалим начинал охватывать страх.
Наши братья, обитавшие в монастыре у Соленого моря, покинули свою обитель и рассеялись по всей стране. Нам говорили, будто они закупорили свои священные свитки в кувшинах и спрятали их глубоко в пещерах у Соленого моря. Так слово Божье будет спасено от завоевателей-язычников, а монахи, однажды вернувшись, снова вытащат свитки на свет.
Час Иерусалима близился. Когда в Иерусалим в поисках убежища хлынул поток ограбленных уцелевших людей из Тивериады, Иотапаты, Кесарии и мы слышали рассказы о мощи и жестокости римлян, я понял, что настало время перевести жену и рабов в безопасное место за городские стены. Мы вернемся в свое прежнее жилище, когда минует опасность. Ревека плакала, но вела себя храбро, и я гордился ею. Мы взяли с собой самое необходимое, остальное имущество оставили в складе, надеясь скоро вернуться.
Мириам радостно встретила нас в своем доме, где мы с Ревекой поделились своим мирским имуществом с другими членами Бедняков, Иаковом, Филиппом и Матфеем и проводил дни в молитвах.
Свой прежний дом мы больше никогда не увидели.
Веспасиан стал императором Рима, а его сын Тит наконец появился на подступах к Иерусалиму.
Я не могу описать словами тот леденящий страх, который охватил наши сердца при виде римских легионов. Десятки тысяч легионеров приближались к городу и именно в это мгновение я, глядя вниз с храма в сторону Масличной горы, понял, что наступают последние дни.
Именно в это время в городе случилось печальное событие. Видя громадное римское войско, отделенное от нас лишь долиной Кедрон, многие граждане громко заявляли о своем желании сдаться прямо сейчас и таким образом спасти свои жизни. Однако зелоты не хотели допустить такого, ибо верили, что наступают последние дни, предсказанные в Священном Писании, и они выполняют веление Бога. Так жители Иерусалима разделились. Главы города, саддукеи[50] и фарисеи, считали, что римляне не нападут и удастся достигнуть мирного соглашения. Мы из секты Бедняков верили, что осталось лишь молиться и Бог, видя нашу преданность, пришлет к нам Мессию. Итак, Иерусалим остался разделенным и мы не могли выступить против врага объединенными силами.
Наступил день, когда Тит устал от противостояния и, желая приступить к решительным действиям, приказал сровнять всю близлежащую землю и заполнить ею долину Кедрона. Римляне спилили все деревья, снесли все ограды и сровняли с землей все здания. Так было уничтожено мое хозяйство. Я смотрел, как пламя поднимается к небу, но скоро сжигать уже было нечего.
Затем Тит распорядился, чтобы построили огромный скат. Он выбрал самое удобное место для наступления напротив гроба Иоанна Гиркана[51] , ибо здесь первый ряд крепостного вала находился ниже, отсюда можно было легко добраться до третьего вала, через который он собирался захватить Антонию, Старый город, где находился храм.
Даже сейчас, когда враг подошел столь близко, в городе не утихала борьба. По мере того как все больше и больше людей впадало в панику и собиралось переметнуться к римлянам, грозные зелоты взяли бразды правления в свои руки и даже слышать не хотели о сдаче города.
Я не мог поверить своим глазам – мы сами шли к гибели, пока внутри города евреи сражались между собой, а за его пределами римляне, точно стервятники, дожидались своего часа.
Для всех наступили горестные времена, никто не знал покоя. Если какой-то еврей хотел сдаться римлянам, зелоты убивали его прямо на улице в назидание другим. Они стали фанатиками. Эти зелоты, столь горячо верившие в Верховенство Сиона, совсем помешались, когда римляне загнали их в угол. Мы все попали в ловушку и знали, что нам устроят резню. Дошло до того, что эти радикальные евреи помешались на своих идеях. В то время как среди нас были такие, кто предпочел бы рабство без кровопролития, зелоты, предпочли смерть унижению.
Иерусалим никак не мог объединиться перед лицом врага. Я не знаю, помогло бы объединение или нет, ибо скоро начался кошмар невиданных масштабов. Никто из нас не мог предвидеть ту беду, которая скоро выпадет на нашу долю, но когда мы по-настоящему осознали серьезность положения, было уже поздно.
Я молился вместе со своими братьями из Бедняков до тех пор, пока мои колени не покрылись мозолями. Легионеры Тита возвели скат до самой крепости Антония. А в городе противоборствующие группы евреев вели междоусобную войну.
Но грозный враг – более страшный, чем мои братья, Тит или зелоты могли ожидать, – коварно просачивался в город.
Как раз из-за этого врага, а не соперничающих евреев или стоявших в долине Кедрона римлян, из-за этого последнего врага, развязавшего войну против нас, дни Иерусалима были сочтены.
