было ощутить его прикосновение. Несмотря на его грубость, нельзя не отметить, что оно показалось ей даже нежным и приятным, взбивающим волосы, словно мягкий тропический ветерок.
Удобно растянувшись на диване, она ощущала, как пышные покрывала ласкают ее взбудораженное тело, словно руки Квентина. От воспоминаний о его ароматном одеколоне она ощутила трепетную дрожь.
Пальцы вдавились в упругую подушку, но чувствовали не ее форму, а мускулистую упругость мужского тела. Ей захотелось снова попробовать его чувственные губы. Как она стремилась к ответному поцелую! Стремилась? Стефи вздрогнула от этого непроходящего ощущения. Как здорово знать, что вновь можешь чувствовать и хотеть. Что за дивная женская реакция!
Она недоверчиво сощурила глаза. «Много хорошего принесла тебе эта волшебная женская реакция», — прошипела она. «Но ты повзрослела и, без сомнения, стала мудрее, — твердил внутренний голос. — К тому же этого мужчину не волнует твое тело».
— Лучше пускай его меньше волную лично я, — быстро возразила она. И вообще, почему именно он? Повернувшись на спину, она посмеялась над судьбой. — Этот Квентин Уард ненавидит меня!
Но что больше всего бесило ее в этих несуразных обвинениях, так это — впечатление, что, даже трогая ее, он, казалось, думал о ком-то другом. «Ты завидуешь! — посмеялась она над собой. — Всегда хочешь находиться в центре внимания».
Дрожащими пальцами она провела по голове. Да что, черт побери, с ней происходит? Что-то с нервами не в порядке.
Она криво улыбнулась:
— В тебе заговорила «другая женщина».
Она не могла отрицать, что вела довольно свободный образ жизни, но, тем не менее, сохранила устаревшие понятия о моральном облике.
Секс не был для нее обычным и чем-то безликим. Она никогда не посещала бары, не понимая тамошних нравов, и обладала достаточной порядочностью, чтобы не просыпаться утром рядом с незнакомым мужчиной.
Квентин Уард был прав в одном: она вращалась в быстролетном мире. Не говоря об использовании наркотиков и алкоголизме, здесь присутствовали многие человеческие пороки: случайные связи, браки по договору, жизнь с любовниками и любовницами, фиктивные разводы. Это и помогло ей выработать привычку не заводить легких интрижек и не соблазняться мимолетными романами.
Стефи хотелось чего-то длительного и, по возможности, настоящего. Ей хотелось превзойти родителей, которые уже отметили тридцатилетие совместной жизни.
Но ее положение в мире бизнеса оказывало значительное влияние на личную жизнь. Она целиком посвящала себя работе, и времени на интимные отношения практически не оставалось. Она добровольно взвалила на свои плечи такой воз, который был раньше под силу только мужчинам. Ее карьера требовала острого, нацеленного на достижение определенного результата ума и независимости.
В последние два года она старательно отодвигала от себя все, связанное с любовью и романтикой. Безусловно, у нее были свидания и встречи на вечеринках, но только с друзьями или коллегами, а не с любовниками. После напряженного дня, до предела насыщенного переговорами, контрактами, конфликтами и разборами, единственной целью, к которой она стремилась вечером, была ванна Джакузи, где она могла снять напряжение и стресс.
Такова была ее жизнь, и она считала себя счастливой. До вчерашнего дня, точнее — до встречи с Квентином Уардом. Почему он? Она уже в который раз повторяла этот вопрос, а глаза искали ответ в изящной лепнине потолка.
Она знала и более привлекательных мужчин. Хотя, безусловно, такое лицо можно высечь из гранита. И этот темперамент! Дерзкий и воинственный, упрямый и волевой, но и бесчувственный.
Стефи тотчас же поправила себя. Нет, не бесчувственный. Именно глубина эмоциональности и привлекала ее.
Открылась заслонка камина, и теплый воздух окутал ее одеялом. «Привлекательный и неотразимый!» — Она несколько раз подряд вздохнула. Веки стали тяжелыми и сами собой закрывались.
Она услышала шуршание просовываемой в ящик утренней газеты. Вытянувшись, уловила ароматный запах только что сваренного в автоматической кофеварке кофе.
Поднимаясь с дивана, она посмотрела на настенные часы и с удивлением обнаружила, что проспала больше двух часов. Затем взбадривающе похлопала ладонями по щекам.
После кофе и газеты она отправится в спортзал, входивший в ее жилищный комплекс. Хорошая физическая нагрузка окончательно вытряхнет из головы все мысли о Квентине Уарде.
Стефи нравились еженедельные трехразовые занятия на разных тренажерах, впрочем, как и занятия в классе аэробики. Упражнения позволяли ей чувствовать себя намного лучше как в физическом, так и в умственном плане. Они обновляли тело и бодрили душу. И сейчас восстановление требовалось ей больше, чем когда-либо, и не только чтобы выбросить из головы Квентина, а также, чтобы взбодриться перед ответственной записью.
Она направилась на кухню с целью окончательно сбросить сон. С кружкой в руке открыла входную дверь и протянула руку в ящик за газетой, но ничего там не обнаружила.
Вздохнув, она решила, что мальчишка-разносчик по недомыслию бросил ее в цветочную клумбу, открыла дверь пошире и увидела Квентина Уарда.
Он вручил ей свернутую утреннюю газету, держа под мышкой вечернюю.
— Я последовал вашему совету и пошел глотнуть кофе. — Вид у него был усталый, а глаза тусклыми. — Прочитал вчерашний выпуск и ужаснулся от статьи о детских самоубийствах и увлечениях вредными культами. — Он показал на жирный заголовок. — Если вы уволите Роба, боюсь, он закончит где- нибудь в зале аэропорта, бритый и играющий на тамбурине, собирая подаяние.
4
Стефи кинула взгляд на заголовок, потом взяла обе газеты и швырнула их в направлении гардероба.
— И давно вы сидите на ступеньках?
— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Час, а может два.
Она протянула чашку в его холодную, покрасневшую руку.
— Почему вы не пошли домой?
— Не мог, — в перерывах между глотками проговорил он. — Я должен перед вами извиниться.
Она внимательно изучала Квентина.
Одна половина ее существа хотела принять извинения и вежливо выпроводить его. Другую же раздирали самые противоречивые эмоции. Это было любопытство, смешанное с абсолютно глупыми, но беспокойными чисто женскими переживаниями.
Заметив ее замешательство, Квентин кашлянул и поднял руку вверх, изображая, что сдается.
— Давайте не будем больше ругаться, только разговаривать. Вы совсем не такая, за которую я вас поначалу принял.
Она жестом пригласила его войти.
— Хотите сказать, что неверно обо мне подумали.
Он пристально посмотрел на скульптуру, украшавшую прихожую.
— Я должен объясниться и извиниться. — На его щеке дернулся мускул. — Может, вы сможете понять, почему я вел себя…
— Как ненормальный, — мягко заметила она.
— Я бы сказал: невыносимо и грубо.
Стефи сделала вид, что приняла его дополнение.
— Вы правы, — она одобрительно опустила ресницы, — это больше соответствует вашему поведению, — и накрыла его руку своей. — Пойдемте, Квентин Уард, объяснения и извинения лучше делать
