Группа туристов висела на ограждениях, пялясь на меня, будто никогда прежде не видела человека в лодке.
Я чуть-чуть изменил курс, так чтобы обогнуть Пескатори, и, пройдя близко от берега, успел заметить Беллини, сидевшего на перевернутой лодке с неизменной сигарой в зубах. Развернув лодку в сторону острова, я увидел, что он смотрит на наручные часы. Лаура на вилле тоже, наверное, в нетерпении поглядывает на часы; три человека, ждущие девяти часов, три человека, замышляющие убийства.
Миновав Изола-Белла, я увидел человека в белой рубашке и его жену, стоящих на террасе и обозревающих раскинувшийся под ними сад. Услышав шум лодочного мотора, он перевел взгляд на озеро и, увидев меня, что-то сказал жене и помахал мне рукой.
Я помахал в ответ. Он закивал, подзывая меня, но я покачал головой и постучал по часам. Я не хотел встречаться с ним, он мог начать снова задавать мне вопросы. Прибавив скорость, я направился в Стрезу, но там подошел ближе к берегу и, двигаясь вдоль набережной, разглядывал экипажи, машины и облокотившихся на парапет людей. Потом развернул лодку и отправился на виллу. Было половина седьмого, когда я подогнал лодку к пирсу виллы. И увидел бегущую по пляжу Валерию.
— Где вы были весь день? — спросила она, улыбаясь мне. — Я везде вас искала.
— В Стрезе. Биччи нужны были кое-какие запчасти, а я был свободен и поехал поискать их для него.
— Встанем в тень, Дэвид, мне надо поговорить с вами.
— Где Лаура, она около синьора Бруно?
— Да, я дежурю ночью.
— А Лауру это устраивает?
Валерия удивленно взглянула на меня:
— Она сама мне так предложила.
Я шел за ней по пляжу к тени под ивами.
— У меня для вас новости, Дэвид. Я насторожился:
— Хорошие?
— Прекрасные новости, дорогой.
Она села на камень, пригласив меня сесть рядом.
— Я разговаривала с отцом.
— Не о нас?
— Нет, не о нас, правда. Я говорила с ним о работе для вас. Он согласен дать вам эту работу, Дэвид.
Я оцепенел, чувствуя трепет триумфа, охвативший меня. Кто сказал, что это не было хорошим предзнаменованием? Все складывалось в мою пользу: сначала этот человек в белой рубашке, теперь вот это.
— Вы уверены, Валерия?
— Да, я поняла по его глазам. Он обрадовался.
— Вы ничего ему не сказали о нас?
— Нет. Мы договорились сказать ему об этом позже. — Она посмотрела на меня. — Вы довольны, дорогой?
— Да, все хорошо.
— Я скажу доктору Перелли. У него все бумаги отца, и если отец согласен, то и он не будет возражать.
— Значит, в понедельник я могу начать работать над книгой?
— Конечно. У вас будет комната на вилле. Я приготовлю ее сама, дорогой. Вам нужен хороший письменный стол. Давайте поедем завтра в Милан и выберем стол.
— Послушайте, почему я не могу продолжать переносить Бруно? Какой смысл искать нового человека, я все равно буду жить на вилле? Мы скажем доктору Перелли, чтобы он не искал нового человека.
Валерия взяла меня за руку:
— Мы сможем видеться чаще. О, Дэвид, я так рада!
Я обнял ее.
— А что скажет Лаура?
— Не все ли равно, что она скажет? Моя личная жизнь ее не касается.
— Ну, тогда я не хочу знать ее мнения обо мне. Я поцеловал Валерию.
За несколько минут до половины восьмого мы с Валерией пошли на виллу. Лаура читала, сидя на веранде. Бруно лежал в своем кресле, обратив взгляд на вершину Моттероне.
— Почему так поздно? — Лаура закрыла книгу, взглянула на часы. — Бруно пора переносить в комнату. Валерия посидит с тобой сегодня вечером. А я спущусь в ангар. Хочу послушать немного джаз, а я знаю, что ты его не любишь!
Бруно посмотрел на Лауру, в его глазах мелькнула тревога, но ее холодное, бесстрастное лицо ничем не выдало ее эмоций.
Когда она ушла с веранды в свою комнату, я покатил кресло в спальню.
— У меня еще не было возможности поблагодарить вас, синьор, за то, что вы мне дали работу и возможность писать книгу, — сказал я после того, как перенес его из кресла на кровать.
Глаза Бруно улыбались, потом он посмотрел на Валерию и опять на меня.
— Мы поговорим подробно обо всем утром, — сказала Валерия, ласково коснувшись губами лба Бруно. — Сегодня такой длинный день, и, я думаю, сейчас ему следовало бы отдохнуть. Идите ужинать, Дэвид. Что вы делаете вечером?
Я был рад, что стоял спиной к свету и мне не надо было встречаться с ней взглядом.
— Я хотел бы отправиться на ночную рыбалку, если не будет других поручений.
— Зайдите около половины одиннадцатого, перед тем как я пойду спать, — сказала она. — Я тут одна провожу время. Думаю, отец к этому времени будет спать, поэтому постарайтесь не шуметь.
— Он понял, что я ему очень признателен?
— Не в признательности дело. Вы же будете помогать ему. Он беспокоится о своих записках.
— Передайте ему, чтобы он больше не беспокоился.
В эти минуты, стоя возле перил веранды, я осознал, что в следующий раз увижу ее, когда уже все кончится.
Я взял ее за руку:
— Я люблю вас, Валерия.
— Какое счастье! Вы сказали это. Я тоже люблю вас!
Я оставил ее и пошел вдоль веранды к каменным ступеням, ведущим в сад.
Из своей комнаты появилась Лаура.
— Дэвид, что-то случилось с машиной, — сказал она, подходя ко мне. — Не могу понять, в чем дело. Стартер не работает. Не взглянули бы вы на него? У меня завтра утром важная встреча в Милане.
У тебя не будет встреч ни завтра… и никогда больше.
Ее лицо было белым, словно вырезанным из мрамора, а глаза лихорадочно блестели.
— Хорошо.
— Вы попытаетесь починить?
— Да.
— Если бы я могла быть уверена в том, что автомобиль будет в порядке к завтрашнему утру.
— Я постараюсь.
Она посмотрела на меня долгим, тяжелым взглядом и вернулась в свою комнату.
Было восемь тридцать пять. Из двери гаража я увидел Марию, которая шла по дорожке к воротам. Я следил за тем, как тяжело и медленно она уходила по дороге, до тех пор, пока совсем не скрылась с глаз. У меня оставалось только двадцать пять минут. В заднем кармане брюк лежал револьвер, под рубашкой — мешок с песком. Я был спокоен, только осталось болезненное чувство напряжения в области желудка, которое с утра мучило меня.
Я бросил взгляд в сторону виллы. Лаура шла по веранде, направляясь в гараж.
Я взял инструменты и пошел обратно к машине. Когда она вошла в гараж, я делал вид, что усиленно
