индейски. — Я тебя чуть не угробил, а ты сидишь передо мной на коленях!
— Во-первых, у меня все равно нет сил подняться, во-вторых, долг помощи ближнему…
— Помощь ближнему? А что, неплохо!
Мгновение спустя Роксана почувствовала, как ее обнимают сильные руки, а холодные губы припадают к ее рту.
— Отпусти! — Она резко отпихнула его. — Ты с ума сошел? Что ты делал?
— Искусственное дыхание — рот в рот.
— Но я не тону, не в обмороке…
— Это я чуть не упал в обморок — когда увидел кровь у тебя на виске.
— Кровь? На виске?
— А кроме того — шишка размером с яйцо… У тебя, случаем, не сотрясение мозга?
— Ну-у-у… Скажешь!…
— Голова не болит? А может быть, кружится? Тошноты нет? Как ты вообще себя чувствуешь?
— Мне было холодно, мокро и гадко. После того, как ты меня обнял, стало теплее.
— Это — всегда пожалуйста! — Он снова обнял ее. — Подумать только, еще пара сантиметров — и ты была бы мертва. Боже, какой же я кретин!
Он сокрушенно покачал головой, и Роксана потрепала его по мокрой голове.
— Никакой профессионал не сумел бы вести машину лучше тебя. Все дело в погоде и нашей беспечности. Я тоже хороша — хотя бы надела ремень безопасности!
— И все же как ты себя чувствуешь? Положа руку на сердце!
— Чуть-чуть голова болит, — сказала она, затем немного помолчала. — Я больше думаю о твоей бедной машине!
Брэм ухмыльнулся.
— За машину не беспокойся: она принадлежит банку.
— Ха-ха-ха! Я все время забываю, с кем имею дело, мистер вице-президент.
— Слава Богу, с чувством юмора все в порядке. Пациент скорее жив, чем мертв. — Брэм принюхался. — От твоей шубы пахнет как от моей овчарки, которую я по ошибке натравил на скунса- вонючку. Принял за лису…
Роксана хихикнула.
— Это не скунс, а енот, причем очень старый и заслуженный. Когда мне, еще девчонке, подарили на Рождество эту шубу, ей уже было сто лет. Я надеваю ее исключительно на маскарады вроде этого. Кстати, надо бы отнести ее к скорняку отреставрировать…
Двери лифта распахнулись.
— Кстати, о реставрации. Для начала нужно привести в Божеский вид себя, — сказал Брэм, собирая разбросанные по полу вещи. — В комнате отдыха должна храниться аптечка первой помощи. Смажем твою рану.
— А стоит? — спросила Роксана, плетясь вслед за ним по коридору.
— Стоит. Конечно же, стоит. — Брэм зашел в комнату отдыха, зажег свет и скомандовал: — Вылезай из енота, живо!
Шуба и пальто пристроились рядом друг с другом на вешалке, а Брэм подошел к автомату, опустил несколько монет и принес две дымящиеся чашки.
— Куриный бульон, — объявил он.
Роксана жадно глотнула горячее содержимое.
— Лучше, чем дома у мамы, — с удовлетворением констатировала она, повернула кресло и подставила ноги под тепло кондиционера. — Мне кажется, что я начинаю оттаивать.
— Значит, срочно пора лечить! — Брэм отыскал в шкафчике бело-голубую аптечку, затем вымыл руки и приготовил несколько влажных бумажных полотенец. — А вот и доктор пришел!
Потоптавшись возле нее, он озадаченно хмыкнул.
— Кто-то обвинял меня, что я только и делаю, что мычу, — напомнила Роксана.
— Боюсь, что дело нешуточное. По мне — надо бы сделать рентген и наложить швы.
— Раны на голове всегда смотрятся страшнее, чем есть на самом деле. Все, что надо сделать, — свести края и залепить ее пластырем.
— Спасибо, глубокоуважаемый профессор, — поблагодарил Брэм и отшвырнул в сторону окровавленный бумажный тампон. — Если не секрет, откуда у тебя такие познания в медицине?
— У меня четыре младших брата, и все четверо играют в американский футбол, — сообщила Роксана.
— Четыре брата? И сколько же им? — спросил Брэм, читая инструкцию по пользованию антисептиком.
— Пятнадцать и тринадцать.
— Это двое. А другие?
— А других нет. Они близнецы, и рождались по двое.
Роксана покачала головой, заметив желто-синюю ссадину возле локтя. «Ну и вид у меня, — подумала она. — Будто только что сошла с ринга после боя, причем проигранного».
— Семейка что надо! — сказал Брэм. — Четыре брата, шутка ли сказать. А сейчас зажмурь глаза — будет щипать.
Он начал накладывать на голову повязку, когда до него дошел смысл сказанных Роксаной слов…
— Близнецы? Пятнадцать и тринадцать лет?!!
Роксана засмеялась.
— Не строй таких глаз, иначе я подумаю, что это ты стукнулся головой о лобовое стекло.
— Нет, но такая разница в возрасте с тобой!..
— Пятнадцать лет? Это отдельная история — для длинного и обстоятельного разговора.
— Что мы сейчас и имеем. Я принесу еще одну чашку бульона, и ты посвятишь меня в обстоятельства дела.
— Спасибо, не надо бульона!..
Голос Роксаны неожиданно ослаб, и Брэм резко повернулся к ней.
— Тебе нездоровится?
Роксана пожала плечами и судорожно сглотнула.
— Ничего страшного. Просто я чувствую себя неуютно в этом дурацком мокром наряде, совершенно не приспособленном для зимы.
— Тебе надо во что-то переодеться. Пойду посмотрю, может быть, кто-нибудь из секретарш держит на работе сменную одежду.
Брэм вышел, а Роксана тем временем положила его носки на кондиционер и переставила мокрую обувь поближе к теплой струе воздуха. Едва она разогнулась, как начала нестерпимо болеть голова, а в ушах снова послышался неприятный шум. С трудом добравшись до диванчика, Роксана примостила голову на валике и в ожидании Брэма прикрыла глаза.
— Извини, что так долго, зато… Эй, что с тобой? — Брэм подбежал к ней и тыльной стороной ладони потрогал лоб и щеки. — Да у тебя испарина!.. Роксана, отзовись!
Сердце у него бешено колотилось. Что, если у нее внутреннее кровоизлияние? Или, не дай Бог, травма мозга? Или…
— Я просто отдыхаю, — сообщила она, не открывая глаз. — Не беспокойся, со мной все в порядке.
Брэм облегченно выпрямился и полюбовался высоким лбом, мягко очерченными щеками, чуть приоткрытыми губами.
— Какая жалость! — сказал он шутливо. — А я уже собирался снова прибегнуть к искусственному дыханию… Кстати, оно помогает вернуть цвет лица.
— А что, мое лицо нуждается в этом?
— Еще как!
— Тогда добро пожаловать.
Сильные губы овладели ртом Роксаны, и она почувствовала, как тает от блаженства. Руки Брэма, его
