Эйнсвуде. – Она хмыкнула. – Это было куда как романтично.
– Романтично. – Лидия нахмурилась. – Мне плохо.
– Это предсвадебная лихорадка.
Тамсин направилась к двери.
– Полагаю, он в худшем положении, чем вы, и испытывает адские муки. Лучше позволим священнику положить конец вашим с ним страданиям.
Лидия задрала подбородок.
– Я не подвержена нервным припадкам, Мисс Нахалка. И никаким страданиям. Я совершенно спокойна. – Она величавой поступью проследовала к двери. – Скоро я стану герцогиней Эйнсвуд и тогда, – она взглянула на Тамсин, – лучше поберегитесь, прочие смерды.
И гордо удалилась, сопровождаемая смехом Тамсин.
Благодаря Дейну, Селлоуби и Тренту, Вир был на прямом пути к тому, чтобы сойти с ума. Ни один из них и полминуты не мог придержать язык и дать парню подумать.
Они собрались в небольшой обеденной гостиной, предназначенной для свадьбы.
– Говорю вам, странное это дело, – бубнил Трент, – и как вы не видите, это и от меня ускользало только, может, и так, учитывая, что она попала под дождь и вымазалась в грязи так, что родная мать ее бы не узнала…
– Конечно, я ее узнал, – перебил Селлоуби. – Видел ее снаружи церкви после венчания Дейна. Трудно не заметить красивую молодую женщину такой величественной стати. Она казалась прекрасным цветков среди сорных зарослей писак. Не говоря уже о том, что такая редкость – женщина-бумагомарака, а, значит, ей могла быть лишь «Леди Грендель». Ее внешность производит сильное впечатление даже издалека.
– Вот что я имею в виду, – настойчиво упорствовал Трент. – Высокий парень с золотыми кудрями, которого я видел…
– Я бы не назвал их золотыми, – вмешался Дейн. – Скорей льняными. И никаких локонов с виду.
– Бледного золота, – согласился Селлоуби. – Напомнили мне…
– Того парня, кавалера, которого моя сестрица…
– Графа Эсмонда, – продолжил Селлоуби. – Хотя глаза не похожи. Ее синие глаза светлее.
– И она не может быть француженкой, – добавил Дейн.
– Я и не говорил, что она француженка, а только то слово, которое они используют для тех, кто как-то связан с лошадьми, мисс Прайс говорит, был
– Судя по дошедшим до меня слухам, – продолжил Дейн, словно бы не слыша своего шурина, – она родилась в болотах Борнео и воспитывалась крокодилами. Полагаю, тебе неизвестны обстоятельства ее происхождения, а, Эйнсвуд? Я не уверен, что на Борнео водятся крокодилы.
– Какого дьявола меня должно заботить ее происхождение? – резко ответил Вир. – А вот знать бы хотелось, когда же этот окаянный священник примется за дело, и соизволит ли невеста спуститься на венчание когда-нибудь в этом столетии.
Ему понадобилось полтора часа, чтобы принять ванну и переодеться, при этом он все время ворчал на Джейнза. И его светлости только и оставалось следующие полчаса сидеть, как на иголках, и ждать свою будущую герцогиню, и терзаться все это время мыслью, не заболела ли она и не тихо ли угасает от больного горла, пока его приятели болтали о точном описании цвета ее волос и глаз, а также есть ли крокодилы на Борнео.
– Может, она передумала, – предположил, издевательски ухмыляясь, Дейн. У Вира зачесались кулаки от желания стереть это заносчивое выражение с физиономии друга. – Возможно, она согласилась на свадьбу в состоянии потрясения, а теперь пришла в чувство.
– Я согласилась выйти за него из жалости, – раздался с порога холодный женский голос. – И из чувства долга перед обществом. Мы не можем позволить ему носиться, как безумному, по оживленным дорогам, разбивая экипажи и пугая лошадей.
Четверо мужчин разом повернулись к ораторше.
Драконша Вира стояла в проеме двери, с головы до пят облаченная в черное и застегнутая на все пуговицы до конца жизни. Когда она вошла, бомбазин завораживающе зашелестел.
Следом на ней шла мисс Прайс, а замыкал шествие священник.
– Я лучше отыщу свою жену, – произнес Дейн, направляясь к двери. – И не вздумайте начинать без нас. Я должен вести невесту к алтарю.
Брови Гревилл поползли вверх.
– Они тянули жребий, – пояснил Вир. – Трент шафер, а на Селлоуби возложена ответственность охранять двери и сдерживать толпу шумливых пьяниц.
Толпа собутыльников сгрудилась в большой общей столовой, где они развлекались тем, что горланили непристойные куплеты и пугали путешественников, которые имели несчастье заглянуть сюда на огонек укрыться от грозы.
– Вашим друзьям было отказано в развлечении засвидетельствовать ваш впечатляющий финиш, – высказалась его драконша. – Не могу поверить, что вы намереваетесь лишить их еще и этого представления.
– Уверяю вас, Гренвилл, они не в состоянии его оценить, – заверил ее Вир. – На сей момент половина из них не смогла бы отличить жениха от бочки с вином – и большинство из них охотнее оказалось бы в обществе этой самой винной бочки.
– Это священное событие, – назидательно добавил святой отец. – К вступлению в святое положение супружества не относятся пренебрежительно или… – смешавшись, он оборвал речь, когда Гренвилл вперила в него взгляд ледяной синевы. – То есть. Ладно. – Он ослабил воротничок. – Наверно, мы могли бы занять наши места.
Навязчивая смутная мысль или воспоминание, или нечто такое снова засвербело у Вира в голове. Но в следующее мгновение появились Дейн с женой, и лорд Вельзевул взял все в свои руки, как по своему обыкновению он вечно делал, и стал давать указания, чтобы один стал вот здесь, другой вон там, кто-то делал это, иные – то. И спустя мгновение началась церемония, и потом Вир мог думать только о женщине, стоявшей рядом с ним, о том, что она станет его, безоговорочно… и навсегда.
Невеста и сопровождающие ее лица удалились еще несколькими часами ранее, но было уже за полночь, когда приятели Вира позволили ему спастись от послесвадебной оргии, и то сие произошло потому, что кто-то – то ли Каррутерс, то ли Толливер – приволок компанию шлюх. На этом Дейн решил, что женатые джентльмены вольны по своему выбору покинуть собрание. Хотя Трент не являлся женатым человеком, он отбыл вместе с ними, все еще пытаясь заставить Дейна выслушать некую малопонятную теорию или историю, или чем бы там не являлось повествование о Карле Втором и придворных, и кавалерах, и только Люцифер знает, о чем еще.
– Я знаю, это было в твоем поместье, – втолковывал Трент зятю, пока трое джентльменов взбирались по лестнице. – В портретной галерее, которая, должно быть, в милю длиной, и он в алькове, а Джесс говорила, что он ее любимый…
– Галерея длиной сто восемьдесят футов, – поправил Дейн. – Эйнсвуд подтвердит. В день похорон моего папаши я установил один из портретов предка на подставку и устроил стрельбу из лука. Помнишь, а, Эйнсвуд? Ты тогда заявил, что использование портрета моего отца в качестве мишени лишь подтверждает мою незрелость. Ты заверил меня, что мне доставит большее удовлетворение ублажить эту рыжую чертовку, Чарити Грейвс, в хозяйской спальне. Вкусив ее сам, ты посчитал, что она будет стоить моих усилий. – Он хлопнул Вира по спине, когда они достигли верха лестницы. – А, ладно, дружище, те деньки миновали. Не делить нам больше одну шлюху на двоих. Мы должны теперь заняться своими женами, и каждый, разумеется, собственной.
Дейн повернулся к Берти:
– Спокойной ночи, Трент. Счастливых сновидений.
– Я тебе толкую, Дейн, но ты…
Мрачный убийственный взгляд Дейна заставил его замолчать.
