— Да, конечно. — Она машинально кивнула. — Но дельтапланеризм не так безопасен, как самолет или парашют, — зароптала она в оправдание, выскользнув из спутавшегося постельного белья. — Все кончится моим сидением у твоей больничной койки.
Они спорили об этом под душем и за завтраком; спорили, когда одевались и собирали вещи; спорили сорокамильной дорогой до Акапулько. Кейси была непреклонна и тогда, когда Трэвис уже готовил радужных оттенков парус для дельтаплана.
Она молилась, наблюдая, как он парил на высоте шестьдесят метров над ослепительно-голубым морем, повисел в воздушном потоке минут пять, а затем опустился прямо на воду благодаря спасательному поясу. Его подобрал быстроходный катер. Когда Трэвис вернулся невредимым, Кейси и смеялась и плакала, глядя в его улыбающееся лицо. Она прильнула к его мокрой груди, проверяя, все ли части его тела на месте.
— Какое блаженство! — восклицала Кейси, с упоением плескаясь в огромном бассейне и наблюдая водоворот, превращающий воду в пенистое пузырчатое облако. — Здесь можно устраивать заплывы.
— А ты становишься избалованной, — заметил Трэвис, улыбнувшись ее отражению в косметическом зеркальце.
— Ты думаешь, мне нравится жизнь в роскоши? — спросила Кейси серьезно, когда он полоскал бритвенное лезвие в мраморной раковине.
Квартира Кастильо была фантастикой. Фойе, похожее на оранжерею, украшали круглые кусты юкки[15].
Бар красного дерева пересекал гостиную, образуя нишу для бесед тет-а-тет. Стены были покрыты восточными фресками, придававшими комнате особый колорит.
Белоснежная кухня была снабжена самой современной техникой — микроволновая печь и конвекционные духовки, пищевой комбайн, компактный гриль и устройство для уплотнения мусора.
Две спальни представляли собой два разных мира. Одна была выполнена под старину: тяжелый гобелен закрывал окно, в центре стояла кровать-канапе[16], украшенная резьбой по дереву. Другая комната была ультрасовременной: огромного размера виброматрац с водяным подогревом бесконечно отражался в зеркальных стенах и потолке.
Все окружала оранжерея.
— Признаться, я в восторге от этого мраморного бассейна, — созналась Кейси. — Остальное похоже на сахарную глазурь на переслащенном пироге. — Она рассмеялась и поморщила нос. — В душе я ужасная мещанка.
Кейси смотрела за плавным скольжением бритвы по намыленным щекам Трэвиса. Его темные волосы, еще мокрые после душа, вились скульптурными локонами вокруг головы, а мощный торс вызывал у нее ассоциацию с греческой статуей.
— А ты что думаешь об этом, Трэвис? Тебе нравится этот дворец?
Он вытер излишки крема и направился к бассейну.
— Я неравнодушен к спальням. — Он усмехнулся, выразительно подняв брови. — Но в душе я крестьянин, и очаровательный пейзаж меня радует больше, чем чужая роскошь.
Он сбросил с себя полотенце и шагнул в бассейн.
— Тебе явно недостает меня!
Кейси поплыла ему навстречу. В ее руках была мыльница, а на губах играла хитрая улыбка. Она покрыла пеной его мощную грудь, наслаждаясь могучей статью его тела, расслаблявшегося под ее томными движениями.
Она медленно массировала ему шею и плечи, затем подушечками пальцев ласкала чисто выбритый подбородок.
— Я тебя люблю, — прошептала Кейси, тепло взглянув в его потемневшие глаза и слегка укусив зубами мочку его уха.
Трэвис ощутил пламя желания и потерял контроль над собой. Он принялся гладить ее округлые бедра, пальцы его чертили зигзаги на ее мягком бархатном животе, начали ласкать спелые полные груди, необыкновенно возбуждавшие его.
Кожа ее была шелковистой и лоснящейся.
Он крепко обнял ее, прижав к своему худому телу.
— Я люблю тебя еще больше.
Горячая волна возбуждения подхватила Кейси, пенящаяся вода в бассейне еще больше усиливала ее вожделение. Она не могла припомнить, когда еще она ощущала себя более счастливой и более женственной. Кейси почувствовала отвердевающее вторжение его мужской плоти и пылко отдалась дерзкому напору Трэвиса.
9
Кейси зевала и моргала сонными глазами, пытаясь сосредоточиться. Она с удивлением смотрела на полностью одетого Трэвиса. Он был в серых брюках и бледно-голубой просторной рубашке, которые шли ему больше, чем обычные шорты и футболка.
— Разве такой наряд подходит для завтрака? — спросила она.
— Я собираюсь на весь день в Акапулько, — сказал Трэвис, положив в тостер два ломтика хлеба.
— Всего три недели прошло после нашей поездки, а ты уже соскучился по городу. — Она выглянула из-за кофейника и глубоко вздохнула. — Я тебе уже надоела?
Трэвис рассмеялся, выдернул у нее из рук чашку с кофе и ловко удержал ее в руках.
— Ты мне никогда не надоешь. — Он поднял ее подбородок, разглядывая заспанное лицо, и поцеловал в полуоткрытые губы. Он дал волю рукам, наслаждаясь округлостью грудей и грациозным изгибом бедер под тонкой ночной рубашкой.
— Так зачем мы отправляемся в город? — спросила Кейси, повиснув у него на шее.
— Отправляемся не 'мы', — сообщил Трэвис, — еду один я.
Она подозрительно взглянула на него.
— Не смотри на меня так. — Он смущенно вздохнул и поцеловал кончик ее носа. — Мне нужно кое-что уладить.
— А почему ты меня не берешь с собой? — настаивала она, ероша его волосы.
Трэвис вздохнул и прижался лбом к ее лицу.
— В это воскресенье Пасха, и я хочу привезти тебе подарок.
— Пасха! — Кейси удивленно раскрыла глаза. — Уже? — Она гладила руками его шею. — Но, Трэвис, мне не нужен подарок! Ты уже и так много потратил на меня. Ты и в самом деле можешь не…
Он заглушил ее протест жарким поцелуем.
— Послушай, — сказал он, положив руки ей на плечи. — Мне наплевать, сколько денег я на тебя трачу, мне так хочется! — Он покачал головой и отпустил ее. — Я думал найти, если удастся, заработок, чтобы купить ожерелье тебе на день рождения.
Его пальцы бережно трогали змеевидную золотую цепочку на ее тонкой шее.
Кейси грустно потерлась щекой о его щеку. Мускусный аромат его одеколона опьянил ее. Она целиком отдалась приливу вожделения, который теплыми волнами захлестывал ее тело.
— Я уже теряю тебя… — прошептала она, прижимаясь к нему ближе и ближе. — Когда ты вернешься?
— Если ты собираешься заняться любовью, я никогда не покину тебя, — притворно грозно предупредил Трэвис. — Вероятно, я не обернусь до сумерек. Ты можешь весь день колотить на своей машинке.
— Я совсем забросила работу!
— Так вот почему ты всю ночь металась и вертелась как волчок?
Она пожала плечами и выскользнула из его объятий.
