такого места, где человек получал бы деньги за то, что доставляет ему удовольствие, и сам тот факт, что людям платят за их удовольствие, должен был бы навести на размышление.
Так называемая "радость труда", которую часто используют в поддержку того взгляда, что труд приносит удовлетворение, а не муку, может иметь три вполне различных источника.
Во-первых, удовольствие можно получать от извращения сути труда. Когда государственный служащий злоупотребляет своим положением, зачастую внешне правильно и корректно выполняя свои обязанности, но при этом удовлетворяя свой инстинкт власти, или давая волю своим садистским наклонностям, или потворствуя своему сладострастию (при этом не обязательно всегда воображать вещи, запрещенные законом или моралью), то получаемое им удовольствие имеет источником не сам труд, но определенные сопутствующие обстоятельства. Подобные соображения приложимы и к другим видам труда. Психоаналитическая литература неустанно указывает на то, сколь сильно такого рода вещи влияют на выбор профессии. Насколько такого рода удовольствия уравновешивают тяготу труда, отражается в уровне заработной платы: больший спрос на профессии, предоставляющие возможности для такого рода извращений, ведет к понижению заработной платы. Работники платят за "удовольствие" тем, что зарабатывают меньше, чем могли бы.
Под "радостью труда" нередко имеют в виду удовольствие от выполнения задачи. Но здесь радость дает скорее освобождение от работы, чем сама работа. Тут перед нами особый и крайне распространенный вид удовлетворения, которое приносит избавление от чего-то трудного, неприятного, мучительного, с чувством "ну вот все и кончено, наконец". Социалистические романтики и романтические социалисты славословят средние века как время, когда радость труда ничем не ограничивалась. На самом деле у нас нет надежных свидетельств средневековых ремесленников, крестьян и подмастерий относительно радости труда, но можно предположить, что радость относилась скорее к завершению труда и к возможности предаться досугу и удовольствиям. Средневековые монахи, которые в сосредоточенной тиши монастырей копировали рукописи, оставили нам знаки более надежные и истинные, чем утверждения наших романтиков. В конце многих превосходных манускриптов мы читаем:
Но мы не должны забывать о третьем -- и самом важном! -- источнике радости труда: удовлетворение от того, что работа выполнена столь хорошо, что обеспечит нужды самого работника и его семьи. Такого рода радость явно коренится в том, что мы назвали косвенным удовольствием труда. Работник наслаждается тем, что в своей трудоспособности и в своем мастерстве видит основу своего существования и своего социального положения. Он наслаждается тем, что в общественном состязании достиг лучшего положения, чем другие. Он наслаждается тем, что в своей трудоспособности видит орудие будущего экономического успеха. Он гордится тем, что может делать что-то "настоящее", т. е. то, что общество ценит и за что оно платит. Никакое другое чувство не способствует самоуважению больше, чем это, столь часто приводящее к преувеличенной и смешной вере в собственную незаменимость. В этом чувстве здоровый человек черпает силу для признания того, что он может удовлетворить свои желания только ценой тягот и усилий. Как говорится, во всем можно найти положительную сторону.
Из трех источников того, что мы можем назвать "радостью труда", первый, возникающий из злоупотребления условиями труда, будет с несомненностью существовать и в
