окно. Вид у нее был встревоженный.
Я приехал в Рим около шести часов. По дороге я все время высматривал зеленый «рено», но его не было видно.
Оставив «линкольн» на платной стоянке, я поднялся к себе в квартиру. Отнес чемодан в спальню, вернулся в гостиную и прежде всего налил виски с содовой. Затем устроился около телефона, чтобы позвонить Карлотти. После недолгого ожидания нас соединили.
– Говорит Доусон. Я только что вернулся.
– Ах так? А синьор Чалмерс уже улетел в Нью-Йорк?
– Да. Коронер пришел к выводу, что речь идет об обычном несчастном случае.
– Вот как! А я и не знал. Он должен дать заключение только в понедельник.
– Чалмерс говорил с ним и вашим шефом, – ответил я, глядя в стену напротив.
– Этого я тоже не знал, – сказал Карлотти.
Мы помолчали. Поскольку Карлотти не собирался продолжать беседу, то заговорил я:
– Не могли бы вы сделать мне одолжение? Я хочу узнать имя владельца одной машины.
– Пожалуйста. Назовите номер, и, как только что-то выяснится, я позвоню.
Я сообщил ему номер зеленого «рено». После чего повесил трубку, поудобнее устроился в кресле, взял в руки стакан виски и принялся спокойно ждать.
Ждать пришлось минут десять. Телефон зазвонил, в трубке послышался голос Карлотти.
– Вы уверены, что точно запомнили номер этой машины?
– Да, конечно… А в чем дело?
– Такого номера не зарегистрировано.
Я запустил пятерню в волосы.
– Ясно… – я не хотел возбуждать любопытство Карлотти. – Спасибо, лейтенант, но, видимо, я действительно ошибся.
– Скажите, вы лично заинтересованы в этой машине? Это имеет отношение к смерти синьорины Чалмерс?
Я оскалился в невеселой улыбке.
– Да этот парень чуть не протаранил мою тачку. Ну, я и решил настучать на него в дорожную полицию.
Опять наступило молчание. Потом Карлотти сказал:
– Без всякого колебания обращайтесь ко мне за помощью, если она вам понадобится. Это моя работа.
Я поблагодарил его и повесил трубку. Закурил, продолжая пялиться в окно. Дело запутывалось.
То, что говорила Джун Чалмерс, было правдой – папаша Чалмерс меня с дерьмом смешает, если я открою ему глаза на моральный облик покойной дочурки. Но правдой было и то, что отнюдь не обо мне она столь трогательно заботилась, предлагая спустить следствие на тормозах. Она была напугана – это ясно. Она боялась чего-то, что может всплыть в процессе следствия и что коснется ее самой.
Еще я знал, что Чалмерс не дурак и сразу догадается, если я начну саботировать расследование. Он просто вышвырнет меня и поручит работу кому-то другому.
И я был уверен еще вот в чем: если Карлотти подозревает, что Элен убили, то он будет упорно и методично разыскивать убийцу, и остановить его в этом под силу лишь самому Чалмерсу.
Я позвонил Максвеллу. Оператор ответила мне, что в конторе никто не отвечает. Я попросил ее связаться с номером в гостинице Максвелла. Оттуда ответили, что Максвелла нет у себя. Я сказал, что перезвоню, и повесил трубку.
Я закурил очередную сигарету и принялся обдумывать свой следующий ход. Похоже, что расследованием все-таки надо заниматься. Я решил осмотреть квартиру Элен. Может, найду что-нибудь, что сможет навести на след.
Заперев кинокамеру в ящике письменного стола, я спустился вниз. Моя старая, заслуженная машина отдыхала в гараже. Сам я шиковал на «линкольне». Через 20 минут я уже был около дома Элен, вынул из багажника ее чемоданы, дотянул их до лифта и поднялся наверх. Часы показывали двадцать минут восьмого. Я отпер дверь ключом, полученным от Чалмерса, прошел из передней в гостиную, в которой еще сохранялся слабый запах ее духов, и меня охватило чувство потери. Как будто несколько часов прошло с того времени, как мы сидели здесь и обсуждали поездку в Сорренто; несколько часов с того мгновения, когда мы поцеловались первый и последний раз в жизни.
Я стоял на пороге и смотрел на стол, где тогда лежали десять коробок с пленкой. Сейчас там ничего не было. До этого я мог предполагать, что Элен забыла их захватить в Сорренто, но теперь я знал, что пленки были похищены с виллы.
После недолгого колебания я подошел к столу и принялся изучать содержимое ящиков. В них находилось все, что можно найти в таком месте: бумага, ручки, карандаши, резинки… За исключением этих мелочей, я не обнаружил ни одного письма, ни самой пустяковой записки, ни дневников. Несомненно, кто- то успел опередить меня и забрать все, что представляло хоть малейший интерес… Полиция или тот тип, который увел пленки?
Крайне обеспокоенный, я прошел в спальню. И только после того, как обшарил все шкафы и ящики столов, до меня дошло, каким количеством дорогих и роскошных шмоток обладала Элен. Чалмерс велел мне от всего этого избавиться. Но глядя на весь этот ворох воздушного белья, груды дорогих мехов, платья, обувь, драгоценности, я понял, что одному мне со всем этим не справиться, и решил вызвать Джину на помощь.
Вернувшись в салон, я позвонил ей. Мне повезло. Она была дома. Оказывается, она собиралась пойти обедать. Я сообщил ей адрес Элен.
– Не могли бы вы приехать немедленно? Возьмите такси. Тут у меня куча работы. Когда мы с ней покончим, то вместе пообедаем.
Опуская трубку на рычаг, я заметил номер телефона, нацарапанный на стене карандашом. Его почти не было видно, но я решил, что, если бы он не был важным, Элен вряд ли нацарапала его на стене. И это был единственный телефонный номер, который я обнаружил в ее квартире. Номер был римский.
Долго не раздумывая, я снял трубку и набрал его. Услышав гудки, я тут же подумал, что поступил опрометчиво – а вдруг это номер телефона того загадочного Икса. Не хотелось бы спугнуть его с самого начала расследования.
Я уж было собрался положить трубку, когда на той стороне послышался щелчок. И мои барабанные перепонки едва не лопнули, когда в трубке кто-то заорал по-итальянски:
– Ну, чего надо?!
Вот это был голосище! Дикий, необузданный, яростный! Я отодвинул трубку от уха и вслушался. Где-то на том конце слабо звучала музыка, гортанный тенор пел «Звездочку лучистую». Надо полагать, радио.
Мужик снова заорал:
– Алло! Кто это?
Да! Голос больше, чем жизнь!
Я постучал ногтем по микрофону – дал ему понять, что он не одинок.
Затем в трубке послышался женский голос:
– Что ты так кричишь, Карло? С кем ты разговариваешь? – У женщины был сильный американский акцент.
– Не желают разговаривать, – ответил он ей по-английски, чуток понижая тон. И бросил трубку.
Я осторожно опустил свою. Задумчиво посмотрел в окно. Гм… Карло… и женщина с американским акцентом… Возможно, это важно, но, может быть, и нет.
Элен наверняка перезнакомилась с кучей народа, пока жила в Риме. Карло мог быть просто ее приятелем. Но номер на стене меня интриговал. Если он просто знакомый, к чему записывать номер телефона на стене? Конечно, может, просто в эту минуту у Элен ничего не было под рукой, но меня как-то не удовлетворяло это объяснение. Тогда бы она стерла его со стены, переписав в записную книжку с телефонами.
Я записал номер на конверте и сунул его в карман. В этот момент раздался звонок, и я пошел открывать дверь Джине.
