теперь способен остановить неблагоприятный ход событий, грозящий катастрофой – это Даниил Логинов, стажер Редакции.
Национальный Скриптер Московской Редакции глобального проекта «Roma Aeterna» сконфигурировал на рабочей панели – под Всевидящим Оком – финальную расстановку всех ключевых персонажей.
Задал все необходимые условия по месту и времени.
Перекрестился – чего не делал прежде, кажется, никогда.
Затем обеими державными десницами нажал на светящуюся золотом на лазоревом фоне экрана кнопку с надписью
СОХРАНИТЬ
…Двое сидели на берегу океана, на пустынном золотопесчанном пляже, под бирюзовым небесным шатром, спина к спине. Они едва одеты; да и зачем, спрашивается, в столь уединенном месте, где кроме них и их четвероногой спутницы никого более нет, нужна одежда.
Логинов вряд ли смог бы ответить сейчас на вопрос, где именно они находятся. Он видит перед собой лагуну, пальмы, чистый зернистый песок пляжа, на который лениво накатывают теплые океанские волны. Они здесь уже несколько часов. Или – как посмотреть – «всего лишь» несколько часов…
До того, как оказаться в этом райском местечке, они успели побывать в альпийском шале; гуляли по окрестным лугам, любовались открывающимся с террасы, на которой они потом сидели, перекусывая козьим сыром и салатами, дивным видом на окружающие их горные гряды с сахарными верхушками.
– Где мы сейчас обретаемся, Юлия? – спросил Дэн, нарушив молчание, которое, впрочем, нисколько их не тяготило. – Похоже, мы попали на необитаемый остров…
– Разве это так уж важно, милый? Я выбрала это место лишь с единственной целью: здесь хорошо, пустынно, идеальное место для такой парочки, как мы с тобой.
Дэн ощущал кожей тепло, которое излучает эта молодая красивая женщина. Он не знал в точности, что с ним происходит, и на каком он сейчас свете. Возможно, переживаемое, или же проживаемое им здесь и сейчас является фикцией, очередным порождением виртуального мира, имеющего странную, но и очевидную взаимосвязь с реальностью. Кто знает.
Но ему хорошо и покойно; хотя при всем том он помнил о своих текущих проблемах; и даже грустил, печалился по другой девушке, удивительно похожей на ту, с которой он сейчас находится рядом.
Все, что происходило вокруг него в последние дни, часы и минуты, было невероятно сложным. Столь сложным, наверное, как сама вселенная. Но, в то же самое время, простым, как единичное и частное проявление этой невыразимой сложности, как отдельный атом, или касание волны к ступням, или легкое прикосновение руки и ободряющая улыбка.
Быстро смеркалось; край неба, как и волны, как и полоса песка, сделались фиолетового цвета.
Мимо них, мимо двух вольно расположившихся на берегу молодых людей, по краешку пляжа, оставляя за собой едва видимую глазу цепочку фосфоресцирующих следов, попятился в воду закованный в свой хрупкий панцирь краб. Вскоре океанская волна смыла этот пунктирный след. Здесь же, неподалеку, вдоль берега, оставляя уже неизмеримо более крупные следы, носится, резвясь на просторе, огромная черная пума…
Но и следы «черной кошки», весящей несколько центнеров и выглядящей заметно крупнее любого из современных собратьев, океан легко смывает; когда волны уходят, откатывают, они каждый раз оставляют после себя чистый лист повседневности…
«Возможно, – подумал Логинов, – и даже наверняка когда-нибудь волна вечного времени точно так же смоет и мой жизненный след…»
Закатное светило, прежде чем окончательно скрыться за наливающимся чернотой краем отодвигающегося небосвода, – единственно для того, чтобы вновь возродиться с рассветом – отбросило ярко-зеленый луч на зеркальную гладь присмиревшего, тихого в этот час, океана. Этот дивный луч был такого же изумрудного цвета, как тот крупный драгоценный камень, что украшает сейчас черную пуму…
– Сам Атум-Ра благоволит нам, – задумчиво сказала Юлия. – Или… о чем-то предупреждает.
Они поднялись на ноги; четвероногая спутница тоже была готова двинуться дальше вместе с ними.
– Нам пора, – сказала девушка. – Время!
– Пора, – эхом повторил Логинов. – Наше время пришло.
За несколько минут до закрытия в ночной клуб Enigma, расположенный на углу Никольской, в нескольких шагах от ГУМА, Манежки и Красной площади, вошел рослый крепкий молодой мужчина в застегнутой наглухо кожаной куртке, берцах и камуфляжных брюках. В руке у него гоночный шлем. Или же то, что можно принять за таковой. Надо сказать, что здесь, в «Энигме», славящейся среди знатоков своими демократичными порядками, никого особо таким прикидом не удивишь.
Впрочем, вполне можно предположить, что этому молодому человеку в иных обстоятельствах не удалось бы пройти face-control на входе, и, уж тем более, не удалось бы войти в «ночник» всего за несколько минут до его закрытия. Наметанный глаз секьюрити непременно выделил бы этого человека; да хотя бы уже потому, что у того под курткой – хотя та и застегнута – что-то спрятано, на нем какая-то амуниция; ну а тесак в ножнах, укрепленных на правой ноге, так и вовсе на виду.
Охрана никак не отреагировала на его появление. Да и не могла отреагировать.
Точно так же и обслуживающий персонал – валящийся от усталости с ног – никак не отреагировал на этого молодого крепкого мужчину.
Сотник сел за пустой столик, с которого буквально перед его появлением официантка прибрала следы пребывания там какой-то компании… Внимательным, цепким взглядом оглядел зал, обращая внимание на каждого, кто здесь находится, на то, кто как одет, чем занимается, куда смотрит; он впитывал в себя мельчайшие детали и подробности.
Неспешно раскрыл молнию на куртке. Расстегнул кобуру «глока». Никто из присутствующих в зале ночного клуба «Энигма», превращающегося в дневное и вечернее время в обычное кафе, никакого внимания на него по-прежнему не обращал. Ни на него самого, ни на рукоять пистолета, выглядывающую из-под полы. Громкая музыка, пьяные разговоры, все эти последние пароксизмы ночного веселья, уже, впрочем, выдыхающего, затухающего к рассвету, ему никак не мешали заниматься своим делом. Было ли ему жаль кого-нибудь из этих людей? Он попросту об этом не думал.
Дверь заведения окрашена в ультра-черный цвет – как снаружи, так и изнутри. Сотник уловил, заметил, отфиксировал, как на долю мгновения темный провал закрытой, но не запертой пока двери заведения вдруг высветился золотистым сиянием… но высветился именно лишь на короткий миг. То был свет такой природы, свет
В проеме, шагнув в зал из пустоты, как могло показаться, появилась парочка молодых людей.
Парень довольно высокого роста, с чуть вьющимися темно-русыми волосами. Яркие синие глаза его сейчас кажутся стальными. Одет в дымчато-серые, с прорехами на коленках джинсы, вишневую водолазку и вытертую замшевую «винтажную» куртку. С правого плеча свисает сумка; можно предположить, что в ней находится ноутбук, или планшетник, или что-то в таком роде.
Девушка, надо сказать, ему под стать: светловолосая, почти такая же высокая, как и он сам, зеленоглазая. На ней светлый длинный плащ (он не застегнут). Под плащом брючный костюм цвета морской волны; под расстегнутым на пару пуговиц пиджачком видна белоснежная блузка.
Следом за ними, и тоже незамеченная никем из-подгулявшей публики, равно как и персоналом, в зал с той же стороны, от двери, вбежала обычная с виду черная кошка…
Сотник приветственно помахал рукой. Дэн и его спутница, одетая в точности так, как была одета в день трагического происшествия Любовь Шаховская, направились прямиком к столику, за которым он
