Перенеся все, он вернулся к «Бьюику», еще раз осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, сел в машину и отправился в обратный путь.
Лана Эванс открыла глаза, зажмурилась от яркого солнечного света, проникающего сквозь желтые жалюзи, вздохнула, потом повернулась на бок, подложив ладонь под щеку. Полежав так некоторое время, она села, сладко зевнула и мельком глянула на будильник. Было десять минут десятого.
Отбросив простыню, она соскользнула с постели, прошла в ванную и занялась утренним туалетом. Закончив, она вернулась в спальню и открыла ящик бельевого шкафа. Из-под стопки чистых простыней она извлекла тонкую пачку стодолларовых банкнот. Потом снова забралась в постель и еще раз пересчитала свое богатство. Вид денег в руке заставил сильнее забиться ее сердце. Но это была радость, смешанная со страхом. Если кто-либо в казино узнает, какой информацией она поделилась с этим маленьким страшным человеком, ей несдобровать. Теперь она была совершенно уверена, что он намерен ограбить казино. Положив деньги на постель, она пожала плечами. В конце концов казино иногда может позволить себе некоторые убытки. Ведь оно по праву считается богатейшим в мире, в то время как она... Задрожав, она вновь нервно сжала деньги в маленьком кулачке. Терри, безусловно, захочет узнать, откуда у нее такая большая сумма. Что ему сказать? Ведь он так ревнив. Он ревнует ее ко всем мужчинам, работающим в казино. Он подозревал, что все они, как один, только о том и мечтают, как затащить ее в постель. Надо сказать, что в этом он не ошибался. «Но ведь мне совершенно неинтересно с ними. И все же надо быть очень осторожной, когда буду сообщать о свалившемся богатстве». Эти деньги, еще минуту назад так радовавшие ее, теперь начинали беспокоить. Она встала с постели и спрятала деньги на прежнее место.
Подойдя к окну, она подняла жалюзи и, прижмурившись от яркого солнечного света, посмотрела на море внизу, на яхты с желто-красными парусами, скользившие по глади залива.
«Если бы только я могла сказать правду Терри, – думала она. – Но это совершенно невозможно». Она не скажет ему. Она вновь легла в постель, и ее взгляд остановился на коробочке с кремом для рук «Диана». Она механически взяла коробочку и открыла ее.
«Может быть, он и вор, – подумала она. – Но у него есть стиль».
Лана больше не сомневалась. Этот человек не имеет никакого отношения к журналу «Нью-Йоркер». Он дал ей две тысячи долларов – слишком большая сумма – взамен той информации, которую она ему сообщила. Теперь эти деньги всю жизнь будут для нее укором. Но этот маленький презент, самый дорогой из известных ей кремов, доказывал порядочность этого маленького человека, даже если он и купил его, продолжая лгать.
Она открыла баночку и посмотрела на белый крем с легким специфическим запахом. Испытывая удовольствие, она наложила крем на кожу рук. И все же она чувствовала себя немного виноватой, так что этот предмет роскоши не доставил ей желаемого удовлетворения. Ее мозг был слишком занят. Она положила баночку на столик, размышляя, как же убедить Терри, что ни один мужчина не имеет отношения к свалившемуся в ее руки богатству.
Позже, немного успокоенная, она закрыла глаза и задремала, повторяя себе, что все устроится и она сможет рассеять подозрения Терри. Во второй половине дня она отправится к агенту по найму недвижимости и попытается снять квартиру.
Час спустя она проснулась, дрожа от холода. Скосив глаза, она посмотрела на настенные часы. Было без двадцати одиннадцать. Мелькнула мысль, что неплохо бы выпить кофе, но у нее не было ни малейшего желания вылезать из постели. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Делать ничего не хотелось. Этот холод, пронизывающий все ее тело... неужели она заболела? Неожиданно ее рот наполнился слюной, и, прежде чем она что-либо сообразила, ее вытошнило прямо на простыню. Руки ее горели. Обмирая от страха, она попыталась сползти с кровати, чтобы вызвать «неотложку», но не смогла. Ее тело было ледяным, в то время как руки горели, словно их жгли огнем.
«Что со мной?» – думала она.
Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, дыхание со свистом вырывалось сквозь воспаленные губы. Ей удалось сползти на пол, и она тщетно пыталась дотянуться до телефона, стоящего на столике. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но пена с тошнотворным запахом, скопившаяся в горле, душила ее.
Черный персидский кот, которого она с любовью кормила каждое утро, проник в спальню тридцатью минутами позже. Он некоторое время с недоумением смотрел на неподвижное тело, лежащее на полу, затем, встопорщив усы, направился к холодильнику и принялся терпеливо ждать, когда хозяйка поднимется с пола и накормит его.
В половине девятого Гарри Льюис вышел из своего кабинета, вошел в лифт, отделанный красным бархатом, кивнул лифтеру и спустился на этаж ниже.
Лифтер, в униформе бутылочного цвета и белых перчатках, поклонился в ответ, польщенный, что его заметили.
Это было самое любимое время Льюиса, время, когда казино пробуждается к жизни. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, как пройти на опоясывающий балкон, нависающий над открытой террасой, где находился бар. Там клиенты пили, коротая время перед тем, как пройти в ресторан, а уже оттуда в игорный зал.
Полная луна делала море подобным океану расплавленного серебра. Это была теплая ночь, и легкий бриз заставлял едва слышно шелестеть листья пальм. Он долго стоял, положив руки на перила, и смотрел вниз, на заставленную столиками площадку. Он наблюдал за Фредом, старшим барменом, который ходил от столика к столику, принимая заказы и останавливаясь, чтобы перекинуться парой фраз с постоянными клиентами, но в то же время чутко следил, чтобы ни один клиент долго не дожидался заказанного коктейля.
– Мистер Льюис...
Льюис обернулся, нахмурив брови. Он не очень любил, чтобы его отвлекали, но тут же улыбнулся, увидев красивую брюнетку, стоящую рядом с ним. Рита Уоткинс была старшей в бронированном хранилище. Она работала с Льюисом вот уже пять лет и зарекомендовала себя отличным работником.
– Что, Рита... добрый вечер, – сказал Льюис. – Что-то случилось?
Он задал этот вопрос чисто машинально, так как Рита обращалась к нему только тогда, когда не могла принять самостоятельного решения, а это бывало достаточно редко.
– На работу не вышла одна из девушек, мистер Льюис, – сказала она. Он отметил ее изящное черное платье и подумал, сколько же оно стоит. У Льюиса был пытливый ум, и его все интересовало. – Лана Эванс не пришла.
– О? Она заболела?
– Не знаю, мистер Льюис. Я звонила ей час назад, но мне никто не ответил. Мне нужна девушка. Могу я взять Марию Уэллс из управления?
– Разумеется. Передайте ей, что я рассчитываю на ее помощь. – Льюис улыбнулся. – Думаю, она не откажется. – Нахмурившись, он смотрел на Риту. – И все же это несколько странно со стороны Ланы. Я не помню, чтобы она хотя бы раз брала себе свободную ночь без предупреждения. Вы сказали, что она не отвечает на телефонные звонки?
– Совершенно верно, мистер Льюис.
Льюис пожал плечами.
– О'кей, попытайтесь позвонить еще раз позднее. – Еще раз улыбнувшись, он махнул рукой, делая знак, что отпускает ее.
Он знал, что на Риту вполне можно положиться. Повернувшись, он некоторое время вновь смотрел на террасу, потом, убедившись, что все идет по раз и навсегда отлаженному сценарию, направился в самый большой игорный зал.
В этот ранний час только около пятидесяти или шестидесяти самых рьяных игроков толпилось около столиков с рулеткой – в основном пожилые богатые жители Парадиз-Сити. Они оставались прикованными к игорным столикам, обтянутым зеленым сукном, с полудня до полуночи.
Льюис обменялся взглядом с одним из крупье, который работал здесь уже более одиннадцати лет. Толстый, с глубоко посаженными глазами крупье адресовал ему полупоклон, толкая лопаточкой по зеленому
