короткие веревки, которыми привязал Шейлу за руки и ноги к постели. Извлек шприц и флакон, закрытый резиновой пробкой.
За пять кошмарных дней и ночей он превратил Шейлу Латимер в законченную наркоманку. Когда Киган убедился, что ее воля окончательно сломлена, он ушел. Ушел, оставив свой телефон, уверенный, что она обязательно позвонит ему. Так и случилось. Через два дня Шейла позвонила и, нечленораздельно лепеча, умоляла помочь ей. Киган пришел, прихватив наркотик. Прежде чем дать своей жертве дозу героина, он грубо изнасиловал девушку. Но сейчас она была готова удовлетворить любые требования Кигана, лишь бы получить вожделенный наркотик. Шейла уже не могла жить без героина.
Так она стала рабыней Кигана.
Через два дня после ареста Ноны Джакси Шейла подъехала к дому миссис Уотсон. Выйдя из «Опель- Кадета», который дал ей Киган, она поднялась по ступенькам и вошла в подъезд. Шейла чувствовала себя великолепно: за час до этого Киган дал ей дозу наркотика. Теперь девушка хотела как можно лучше выполнить задание своего повелителя.
Она позвонила, и миссис Уотсон открыла дверь.
– В чем дело? – спросила она с подозрением, кутаясь в неопрятную шаль.
– Я Шейла Мейсон, – сказала Латимер, повторяя слово в слово то, что приказал говорить Киган. – Я кузина Ноны Джакси. Как вы знаете, у нее неприятности. Сюда она не вернется. Я приехала, чтобы уплатить за квартиру и забрать ее вещи.
– Маленькая воровка! – Праведный гнев звучал в голосе старухи. – Подумать только! Она заслуживает и большего наказания! Вы не получите ее вещи до тех пор, пока не уплатите за квартиру… Она должна мне за месяц. Это сто долларов!
«Уплати ей столько, сколько она потребует, – велел Киган. – Она, конечно, непомерно повысит цену, но ты уплати!»
Шейла открыла сумочку и вынула деньги:
– Ключ, пожалуйста.
Миссис Уотсон осмотрела банкноты, потом кивнула. Блондинка с привлекательным личиком внушала доверие.
– Я и не знала, что у Ноны есть кузина. Она никогда не говорила о вас.
– Я из Техаса, – сказала Шейла, назубок помня заученный текст. – Она уедет со мной, когда ее выпустят.
Миссис Уотсон фыркнула:
– Да уж, сюда я ее больше не пущу. Забирайте вещи и освобождайте комнату.
Она закрыла дверь.
Шейла зашагала наверх. «Чет будет доволен, – думала она. – Все оказалось очень просто».
Если он действительно будет доволен, то, возможно, оставит ее в покое на эту ночь и даст более сильную дозу. На душе было пусто и легко, когда она отперла дверь квартиры Ноны и вошла внутрь.
Линдсей решил, что следующий этап операции он проведет лично. Ни Силк, ни Киган не смогли бы найти общий язык с доктором Алексом Кунтцем.
Лишь после третьей попытки дозвониться до Кунтца в трубке послышались долгожданные длинные гудки. Линия была свободна. Щелкнуло, и в трубке послышался холодный, безразличный женский голос:
– Приемная доктора Кунтца.
– Я бы хотел встретиться с доктором Кунтцем, – сказал Линдсей. – Скажем, сегодня во второй половине дня или завтра утром.
– Извините… У доктора нет ни минуты свободного времени до конца следующей недели. Вас устроит в пятницу в три на будущей неделе?
Ожидая нечто подобное, Линдсей сказал:
– Нет. Пожалуйста, поймите меня правильно. Ввиду чрезвычайных обстоятельств я должен встретиться с доктором или сегодня во второй половине дня, или же, самое позднее, завтра утром.
– Кто звонит? – все так же холодно осведомилась женщина.
– Джонатан Линдсей. Будьте добры передать доктору, что я звоню по поручению мистера Германа Радница. Я думаю, он знает, о ком идет речь.
Последовала небольшая пауза, затем женщина сказала:
– Подождите.
Линдсей взял карамельку из коробочки, лежащей на столе. Хотя он не пил и не курил, но очень любил сладкое. Ожидание затягивалось. Наконец женщина сказала:
– Доктор Кунтц примет вас сегодня в шесть вечера.
Линдсей довольно улыбнулся:
– Благодарю… Я непременно буду в это время.
Две минуты седьмого. Линдсей остановил «Кадиллак» у внушительного особняка, выходившего окнами на причал для яхт Большого Майами, и, легко одолев семь мраморных ступенек, позвонил.
Дверь открыла медсестра: поблекшая, средних лет женщина. Испытующе глянув на посетителя, она вежливо улыбнулась и провела его в просторную, обставленную дорогой мебелью приемную.
– Доктор Кунтц примет вас через несколько минут, – сказала она, и Линдсей узнал голос. Именно с ней он разговаривал по телефону.
Он кивнул и, усевшись в удобное кресло, принялся листать последний номер журнала «Лайф». Через четыре минуты дверь открылась, и медсестра сказала:
– Доктор Кунтц ждет вас.
Линдсей подошел к двери, обитой дубовыми панелями. Женщина мягко постучала, открыла дверь и отступила в сторону.
В кабинете за столом сидел невысокий полный человек в белом халате. Справа от стола стояла кушетка, вдоль стен выстроились шкафы с разнообразными хирургическими инструментами.
– С вашей стороны очень любезно принять меня столь быстро.
На лице Линдсея заиграла улыбка. Он пододвинул кресло к столу доктора Кунтца и уселся.
У доктора был лысый череп, черные кустистые брови, небольшой крючковатый нос, тонкие губы – типичный представитель своей профессии. Пациент сразу проникается доверием, увидев такое лицо.
Двое мужчин некоторое время изучали друг друга. Линдсей был спокоен – спешка была ни к чему. Для себя он решил, что первым должен заговорить доктор Кунтц. Наконец доктор сказал:
– Вы пришли по поручению мистера Радница?
– Совершенно верно. Я на него работаю. – Линдсей скрестил длинные ноги, посмотрел на сверкающие носки туфель ручной работы, затем глянул в глаза доктора Кунтца. – Возможно, вы помните его?
Кунтц взял золотую авторучку и принялся вертеть ее.
– Известное имя.
Линдсей засмеялся. У него был легкий заразительный смех, и обычно люди подхватывали его. Однако лицо Кунтца осталось бесстрастным.
Последовала долгая пауза, и Линдсей понял, что зря теряет время. Он решил взять быка за рога.
– У меня есть пациент для вас, доктор. Вам необходимо прекратить прием на три-четыре недели и заняться его лечением. Это очень важная особа. Вам заплатят за это время десять тысяч долларов. К работе необходимо приступить через шесть дней… Вы должны приехать третьего.
Кунтц положил золотую авторучку. Кустистые брови взлетели вверх:
– Это совершенно невозможно. Буду рад лечить вашего пациента, но он должен прибыть в мою клинику. Я слишком занят, чтобы отлучиться на столь длительный срок.
– Но у вас нет иной альтернативы, доктор, – улыбаясь, сказал Линдсей. – Вам не будет скучно, если я поведаю одну историю? В 1943 году в Берлине жил талантливый нейрохирург. Он добровольно – заметьте, добровольно – отправился работать в концлагерь, так как там получил возможность проводить эксперименты на заключенных-евреях. Известно, что этот нейрохирург умертвил две тысячи триста двадцать два человека, прежде чем в совершенстве постиг механизм операций на мозге. Эта операция позволяет излечивать маниакально-депрессивный психоз. Ведущие медики признали ее подлинным переворотом в психиатрии. Этот доктор, его звали Ганс Шульц, проводил и другие эксперименты, правда,
