утрам, — ничего, кроме тишины.
Серинис осторожно выскользнула в коридор и поднялась по трапу. К своему изумлению, она обнаружила, что вся команда в гробовом молчании собралась на главной палубе и выстроилась шеренгами. Матросы стояли, слегка расставив ноги, сцепив руки за спиной, глядя в сторону полубака. Они заслоняли обзор, и Серинис поднялась еще на несколько ступенек, чтобы лучше видеть, но тут же пожалела о своем поступке. Лицом к фок-мачте стоял обнаженный до пояса матрос, его руки были подняты над головой, связаны и прикручены веревкой к мачте. Рядом с ним возвышался помощник боцмана, коренастый мужчина с огромными руками. В кулаке он сжимал плетку-девятихвостку.
Никогда в жизни Серинис не доводилось видеть плеть столь угрожающего вида. Поспешно отвернувшись, она поискала взглядом Бо. Он стоял на полубаке — мрачный, прямой, излучающий власть и силу. Сердце Серинис ушло в пятки. Мистер Оукс выступил вперед и громко объявил:
— Матрос Редмонд Уилсон, признанный виновным в нарушении своего долга, хранении спиртных напитков на борту судна и злоупотреблении ими, а также подвергнувший опасности жизнь Томаса Гровера, остальных членов команды и нанесший ущерб кораблю, приговорен к двадцати ударам. Приговор будет исполнен немедленно.
Никто не шевельнулся, кроме помощника боцмана, который взглянул на Бо. Единственным кивком капитан «Смельчака» подал сигнал к началу наказания. Плетка со свистом рассекла воздух, коснулась живой плоти и исторгла рев боли из уст матроса. Серинис вздрогнула и невольно вскрикнула от ужаса. В последовавшей мертвой тишине все обернулись в ее сторону.
Серинис хотела сбежать, но гордость требовала ответить за свой проступок. Едва дыша, она поднялась на палубу и застыла в ожидании. Оказавшийся поблизости Билли Тодд в испуге уставился на нее. Во взглядах остальных членов команды читались самые разные эмоции — от недоверия до сочувствия.
Бо, вне себя от ярости, направился к ней, и матросы расступились, освобождая путь. Схватив жену за локоть, капитан без единого слова стащил ее вниз по трапу и повел по коридору к каюте.
— Вам не следовало выходить на палубу. — Он втолкнул ее в открытую дверь. — Разве Билли не предупредил вас?
— Предупредил, — с дрожью в голосе призналась Серинис.
— Обычно я не отдаю такие распоряжения без причины, — сухо продолжил Бо. — В будущем, мадам, будьте любезны следовать им.
— Непременно, — прошептала Серинис, боясь расплакаться.
Заметив влажный блеск в ее глазах, Бо шагнул ближе, но вдруг опомнился: еще немного, и он попытался бы извиниться перед ней. Круто развернувшись, он покинул каюту.
Приглушенные вопли Редмонда Уилсона доносились до каюты. Даже зажав уши, Серинис слышала их. Она понимала, что матрос заслужил наказание, а сама она не имеет права вмешиваться в дела мужа. Она и без того опозорила его перед матросами.
Вскоре крики прекратились, их сменил обычный корабельный шум, но к каюте Серинис никто не подошел. Она решила, что на этот раз не покинет свое убежище без разрешения.
Билли Тодд не появился ни во время обеда, ни к ужину Впрочем, отсутствие еды не тревожило Серинис — она знала, что не сумеет проглотить ни кусочка. Темнота сгущалась, волнение девушки неуклонно нарастало. Очевидно, ее оставили в одиночестве, чтобы она осознала свою вину и раскаялась в невольном преступлении.
Наконец за дверью послышались шаги, и Серинис с трудом заставила себя встать. Лицо вошедшего Бо по-прежнему было мрачным.
— Почему вы не зажгли лампу? — удивленно огляделся он.
— Об этом я не подумала, — запинаясь призналась Серинис.
Бо сам зажег лампу, ее свет озарил каюту. Когда Серинис сумела посмотреть в лицо мужу, она поняла, что он перестал хмуриться.
С его приходом в тесной каюте поубавилось места. Бо беспокойно расхаживал по ней, касался спинки стула, задевал кровать, поправлял кувшин с водой. Казалось, его гнетут мысли.
— Я пришлю Билли с ужином для вас.
— Не надо беспокоить мальчика. Бо удивленно поднял бровь:
— Но вы не обедали и не ужинали.
— Мне хватило вчерашнего ужина.
— И все-таки я пришлю поднос.
— Повторяю, вам незачем беспокоиться, — настаивала Серинис. — Я не голодна.
— Ладно, забудем об этом.
— Почему вы так рассердились за то, что я вышла на палубу? — вдруг выпалила Серинис, не сумев сдержаться. К ее глазам подступили слезы. — Кому я помешала?
А вы представляете, как выглядит человеческая спина после порки, мадам? — резким тоном отозвался Бо. — Иногда кожа слезает с нее кровавыми ремнями. Вы считаете, это подходящее зрелище для женщины? Серинис передернуло.
— Конечно, нет, Бо. Вы были правы, приказав мне не выходить из каюты, а я пропустила слова Билли мимо ушей. Но неужели моя вина настолько велика?
Некоторое время Бо смотрел в потолок, потом ответил:
— Вы вмешались в то, что вас не касается, Серинис. Иногда капитану корабля приходится наказывать подчиненных и вообще принимать меры, смысл которых женщина вряд ли поймет. Без строгой дисциплины матросы быстро потеряют уважение к капитану и его помощникам, перестанут выполнять приказы, и тогда…
— Не утруждайте себя объяснениями, — перебила Серинис, в душе ужасаясь собственным словам. — Вы просто не хотели, чтобы я узнала, какой приказ вам пришлось отдать.
— Мой приказ тут ни при чем.
Несмотря на его возражение, Серинис была уверена в своей правоте, но вместо того, чтобы настаивать, негромко спросила:
— Кто обезоружил Уилсона?
— Я, разумеется. Этот корабль принадлежит мне. И я отвечаю за команду.
Именно об этом Серинис думала вчера, дрожа от страха за Бо.
— Следовательно, вы имеете право судить и наказывать ради блага других людей.
Бо отвел взгляд.
— Вы опасались, что я сочту вас чудовищем, увидев, как вы вершите справедливый суд? О нет, сэр, вы ошиблись. Я не сомневаюсь в том, что вы способны быть справедливым, а при необходимости — суровым судьей. Вы — капитан корабля, на ваших плечах лежит ответственность за каждого человека, находящегося на борту.
Подойдя поближе, Бо приподнял ее подбородок и наклонился, вглядываясь в ее лицо. Блеск сапфировых глаз заметно смягчился.
— И за вас тоже, мадам.
Должно быть, проказливый бесенок, притаившийся у Серинис за спиной, заставил ее произнести:
— Но только до тех пор, пока мы не прибудем в Чарлстон.
Напоминание пришлось не по вкусу Бо. Он вновь нахмурился, отстранился и направился к двери, на пороге бросив через плечо:
— Не забудьте запереть дверь.
Серинис в точности выполнила его распоряжение.
Глава 9
В последующие недели спрос на рисунки Серинис среди членов команды заметно возрос. Матросы не сомневались в ее таланте, радовались присутствию Серинис на палубе, ценили ее дружелюбный нрав и остроумие. Они с облегчением отмечали, что Серинис вовсе не высокомерная аристократка. К ней относились с уважением, оказывали почести, достойные жены капитана, называли миссис Бирмингем или мэм и всегда были готовы услужить.
Грубоватые манеры моряков ничуть не смущали Серинис. Она быстро усвоила их жаргон, научилась подражать их выговору и смешила собеседников каждый раз, когда начинала говорить басом, засовывала
