Хольц позаботился объяснить портье и клерку-регистратору, что ждет важного телефонного звонка и пока не может уйти. Это объяснение удовлетворило любопытство персонала отеля.
Хольц видел, что Лу Бреди оплачивает счет. Он подошел ближе и стал рассматривать туристические проспекты, при этом прислушиваясь к разговору.
– Я вскоре уеду, – говорил Бреди клерку за конторкой. – Мистер Уиллис прибудет около двух часов. Пришлите кого-нибудь за моим багажом через полчаса.
– Будет исполнено, сэр.
Бреди вышел из отеля и быстро направился в книжный магазин на той же улице. Там он купил новый роман Робинса и вернулся в свой номер. Мегги уже приняла душ и теперь лениво одевалась.
– Поторопись, цыпленок, – резко сказал Бреди, – через полчаса придут за багажом.
От этого заявления Мегги немедленно ударилась в панику и начала бросать в чемодан все, что попадалось ей под руку.
– Не надо эти чертовы полотенца! – закричал Бреди. – Ох, ради Бога, одевайся. Я сам все сделаю.
К тому времени, как швейцар постучал в дверь, Бреди успел все вынуть из сумки и упаковать вещи. Мегги уже была одета. Он велел швейцару нести чемоданы к машине.
– А теперь, киска, – твердо сказал Лу Бреди, – бери свою книгу, отправляйся к бассейну и жди. Хорошо?
Мегги кивнула:
– Ты ведь придешь за мной, дорогой? И мы правда поженимся?
– Только жди там, – сказал Бреди, терпение которого почти истощилось. – Я приду за тобой, и мы поженимся.
Когда, поцеловав его, она ушла, Бреди написал записку, положил ее в конверт и адресовал мистеру Пьеру Дювайну, после чего отнес записку портье.
– Передайте, пожалуйста, это мистеру Дювайну, когда он приедет.
– Конечно, сэр.
Под наблюдением Сержа Хольца Бреди вернулся в свой номер, вынес стул на балкон и там устроился так, чтобы можно было видеть всех прибывающих в отель.
В номер вошли две горничные. Бреди велел им делать свое дело, объяснив, что он ждет друзей. Они застелили постель и прибрали в ванной перед приездом мистера Джона Уиллиса.
В 11.15 Бреди увидел, как приехали Дювайны и Лепски. Он вошел в комнату, закурил и стал ходить взад и вперед. В записке он сообщал Дювайну, в каком он номере, и просил прийти к нему как можно скорее.
Серж Хольц видел, как вошли Дювайны и Лепски, как носильщик вкатил на тележке четыре чемодана и синюю дамскую сумку. Он видел, как Дювайны и Лепски в сопровождении клерка вошли в лифт, и кивнул своим мыслям. Очень скоро это тоскливое ожидание кончится и надо будет действовать.
У дверей Дювайн сказал:
– Давайте встретимся в холле через полчаса. Побродим по городу.
– Отлично, – отозвался Том. – Интересно, как здесь кормят.
– Голодать не придется, – сказал Дювайн, увлекая Клодетту в номер и закрывая дверь. – Здесь Бреди. Он хочет немедленно со мной встретиться. Его номер рядом.
– Будь осторожен, милый, – взволнованно сказала Клодетта. – Лу очень хитер.
Пьер поцеловал ее:
– Я тоже не промах. Скоро вернусь.
Бреди продолжал расхаживать по комнате, когда раздался стук в дверь. Он подошел к двери и открыл ее.
– Пьер! – воскликнул он. – Рад тебя видеть! – Он схватил гостя за руку и втащил в комнату. – Ты выглядишь прекрасно.
Не оставаясь в долгу, Пьер стиснул руку Бреди и воскликнул:
– А ты ничуть не постарел! Бог ты мой! Рад тебя видеть снова.
– Говори скорее, – потребовал Бреди, все еще держа руку Дювайна. – Не тяни. Как дела? Есть проблемы?
– Никаких, если не считать, что от этого Лепски мы на стену лезем.
– Как таможни?
– Все прошло как по маслу.
Бреди засиял:
– Я знал, что на тебя можно положиться. Теперь осталась только замена.
– Да. – Дювайн поморщился. – Нужна ловкость. Но ничего, все будет в порядке. Дубликат у тебя?
– Конечно. – Бреди достал сумку. – Вот, пустая. У тебя уйдет всего несколько минут, чтобы переложить барахло миссис Лепски, а потом сразу направляйся в отель «Эден» в Цюрихе, где я буду тебя ждать с двадцатью тысячами швейцарских франков.
Дювайн довольно потер руки:
– Отлично.
– Как ты собираешься избавиться от Лепски?
– Я им скажу, что у меня заболела мать и мы должны вернуться в Париж. Об этом не беспокойся. Как же мы будем счастливы больше их не видеть!
– Хорошо… А теперь я должен идти. – Бреди изобразил фальшивую улыбку до ушей. – Ты прекрасно поработал, и я буду настаивать, чтобы Эд добавил тебе еще десять тысяч франков.
– Ну, спасибо, Лу! Это было бы грандиозно.
Двое жуликов пожали друг другу руки.
– До встречи в Цюрихе… через пару дней?
– Как только выберу момент и произведу замену, сразу же – к тебе. Все зависит от Лепски. Они прямо прилипли к нам. Думаю, что понадобится дня два-три. Я позвоню тебе в «Эден».
– Отлично. Счастливо тебе, Пьер.
Бреди с широкой дружеской улыбкой вышел и спустился на лифте к Мегги. Дювайн взял сумку, проверяя, что в коридоре никого нет. Когда Клодетта увидела сумку, ее лицо засветилось.
– Все в порядке, родной?
– Никаких проблем. Он даже пообещал еще десять тысяч. – Дювайн счастливо хихикнул. – Ему и голову не приходит мысль, что мы можем его надуть. Представь себе! Жалкие тридцать тысяч франков, когда мы можем заполучить четыре миллиона!
Клодетта бросилась в его объятия, и они в вальсе закружились по комнате.
Бреди нашел Мегги в шезлонге, погруженную в чтение романа Робинса.
– Собирайся, цыпленок, мы отправляемся.
Мегги отключилась от всего и только хлопала глазами над книгой. Бреди вырвал у нее из рук роман:
– Пошли!
Она заморгала:
– О, Лу, дай мне дочитать. Он затащил ее в постель…
– Неважно, пора ехать!
Они направились к машине.
По дороге он снова начал ее инструктировать, как добраться до Цюриха, как найти отель, и обещал приехать как можно скорее.
Когда они приехали в Вильнев, Мегги даже немного всплакнула, прощаясь, но быстро успокоилась, вспомнив о новых часах, о деньгах, которые он ей дал, о недочитанном романе. Наконец, после того как Бреди десяток раз повторил, что приедет за ней не позднее чем через неделю, Мегги выехала на автостраду, ведущую в Цюрих.
Бреди заранее договорился взять напрокат в местном гараже машину «фольксваген-гольф». Сейчас он забрал ее, отправился в общественный плавательный бассейн и снял кабинку. Бассейн был полон молодежи, и на него никто не обращал внимания. Бреди занес свой чемоданчик в кабинку, запер дверь и начал превращаться в морщинистого, тщательно одетого старика, которого можно было принять за
