Он смотрел печально. Глаза Азары… Открыл рот, чтобы что-то сказать, но не нашел слов. Потом поднял рубашку и вышел за дверь, в теплую ночь, а Кайку осталась рыдать на полу.
Глава 13
Над Ксаранским Разломом разгорался рассвет. Тусклый, какой-то плоский свет с трудом пробивался на востоке сквозь плотное не по сезону одеяло облаков, закрывшее небо. Над Провалом навис утренний туман, клочки его медленно двигались над изгибами и впадинами в долине. На город опустилась необычайная тишина. На узких и кривых улочках не было ни души, кроме стражников. Скрип кожаных доспехов следовал за ними по пустым переулкам и грязным тропам. Эстивальная неделя началась два дня назад. В первую ночь гуляли до утра. Прошлой ночью празднества приутихли: люди спали и отдыхали. Наверное, они долго еще не поднимутся с постелей.
Но некоторые дела не в силах отменить даже Эстивальная неделя.
Собрались на верхнем ярусе города, где с запада над долиной поднималась отвесная скалистая стена. Ее испещряли пещеры — их промыли те же потоки, что подточили нижние плато и уступы. Над входами в пещеры люди вырезали изображения и благословения. Прямо в скале высекали маленькие молельни. До сих пор в воздухе висел слабый мускусный запах жареных орехов кама и ладана, которые накануне подносили богам и духам. Тихонько позвякивали маленькие подвесные амулеты.
Кайку сидела на траве. От бессонных ночей она побледнела и осунулась, глаза казались еще темнее. Она с горечью смотрела на долину, раскинувшуюся внизу, и дальше, на восток. Она не думала о тех троих, что возились за ее спиной: затягивали ремни на своей клади, проверяли заряды и чистили винтовки. Переговаривались почти шепотом, словно боясь нарушить безмолвие рассвета. Тсата, Джугай и Номору, угрюмая разведчица, тоже отправлялись сегодня в путь, чтобы пересечь Разлом, пройти по нему туда, где недалеко от западного окончания его пересекает Зан, и там исследовать обнаруженную Номору аномалию. И разыскать ткачей.
Кайку должна была бы что-то чувствовать, но… Ей предстоит встретиться с ткачами, которые убили ее семью и которым она перед богами поклялась отомстить, но эта перспектива ничем не отдавалась в сердце. Хоть бы дрожь волнения или страх… Сердце в груди молчало, как мертвое, как комок прогоревшего пепла. Как она не догадалась про Сарана? Как не поняла, чем он так привлекателен? О боги, она стояла на палубе корабля и говорила с ним об Азаре, как та спасла ее от неминуемой смерти и как они теперь с ней связаны… А ведь эта самая связь тянула ее к Сарану! И все это время Кайку изливала душу перед Азарой.
Кайку ненавидела ее. Ненавидела за ложь, коварство, невыносимое себялюбие! Ненавидела за то, что Азара убедила ее в реальности Сарана, подтолкнула к разговору о себе и смотрела из глубины темных кураальских глаз! Но хуже всего того, что Кайку позволила Азаре себя соблазнить… занялась с ней любовью, думая, что Саран настоящий, не подозревая, что это дешевая подделка! И не важно, что они не дошли до конца. Предательство оставалось предательством.
Кайку знала, что решила переспать с Сараном, ведомая не только примитивной похотью и желанием принадлежать, в этом она сама себя обманула. Она открылась ему, она думала, что между ними зародилось какое-то чувство, и это подтвердится в постели. Тогда она себе не признавалась… Она вообще плохо разбиралась в своих чувствах. Сейчас только глубокая боль заставила все осознать, но… слишком поздно.
Очередной шаг навстречу, очередное предательство — и теперь ее сердце разбито вдребезги. Снова.
Она уставилась невидящим взором куда-то вдаль. Такое больше не повторится. Никогда.
— Кайку, пора. — Джугай положил руку ей на плечо.
Она медленно перевела на него взгляд, и он не стал бы ручаться, что она его видела в этот момент. Устало поднялась на ноги, мешок и винтовку закинула на плечи.
— Я готова.
Они пересекли линию укреплений на границе Провала и направились на запад. Над низкими облаками поднималось око Нукай, согревало каньоны и долины Ксаранского Разлома. Молчали долго. Номору вела их узкими расселинами, сползающими вглубь Разлома. Так они могли пройти незамеченными через дикие земли. Линия горизонта казалась рваной и зазубренной; сзади, спереди, с боков их обступали каменистые пыльные гряды. Один из уступов скрыл от них солнце. Путники вступили в прохладную тень.
С запада на страже Провала стоял так называемый Узел — прихотливый лабиринт из расселин и тоннелей. Много веков назад с края долины текли на восток и на запад многочисленные протоки. Восточная ветвь источила землю, на которой потом возник Провал. Но и здесь, на западе, ручьи и речки изгрызли древний камень. Вода долго подтачивала породу, по Разлому прокатывались землетрясения, тоннели обрушивались, появлялись новые. Теперь вода ушла, но пути, которыми она текла, остались — путаница идущих вниз ветвистых тупиков.
Гораздо быстрее было бы пройти по верху Узла, гладкому каменному участку шириной в милю, подковой окружавшему западные окраины Провала. Но укрыться там невозможно, и каждый путник будет заметен на несколько миль вокруг. А в Разломе самое важное — уметь прятаться.
Когда они выбрались из Узла, рассвет сменился ярким утром. Путешественники вскарабкались по узкой щели, и перед ними открылась лощина. Она шла под небольшим уклоном вверх. У Кайку захватило дух, когда она увидела ее. Несмотря на давивший груз разочарования, душа как будто задохнулась от восторга.
Отвесные стены поднимались над их головами почти на сотню футов. Уступы чередовались с глубокими трещинами. То там, то здесь упрямо цеплялись за камень чахлые кустарники. Дно лощины покрывало пестрое смешение деревьев и цветов, где между зелеными листьями мелькали красные и фиолетовые. Ручей питал маленькие озерца. Солнечные лучи косо падали из-за края лощины, освещая дальнюю ее часть, в то время как ближайшая оставалась в тени. Яркие птицы вили гнезда на деревьях и прямо на скалах. Они то и дело рассекали небо в погоне за мошками и звонко щебетали. В недвижном воздухе висела легкая дымка. Все предметы словно окружило сияние. Путники вступили в сокрытый рай.
— Здесь кончается наша территория, — сказала Номору. Она первой заговорила с начала пути. Кайку резанули грубые и уродливые гласные ее говора. — Дальше небезопасно.
В Ксаранском Разломе от века перемешались никем не подтвержденные границы, нейтральные земли и спорные территории.
Политическая география здесь отличалась той же нестабильностью, что и физическая. Каждая фракция, каждая банда ревниво стерегла свою территорию, но каждый месяц какие-то сообщества исчезали, побежденные, какие-то подчинялись новому властителю, другие стремились объединиться в более крупные. За сообщение с внешним миром Провал вел постоянную борьбу: разбойники охотились за грузами, которые контрабандой ввозили сюда для Либера Драмах. У других были свои цели: кто-то неустанно расширял влияние, преследуя утопическую идею покорить или объединить под своей властью Разлом, кто-то хотел лишь покоя и все усилия направлял на оборону. Иные просто прятались. Часть сил Заэлиса и Либера Драмах все время уходила на выведывание планов соседей, но к тому вынуждал сам жестокий мир, в котором они поселились.
Дальше шли, соблюдая еще большую осторожность. Путь давался нелегко. Номору чаще выбирала самые труднопроходимые тропы: они не так опасны. Через несколько часов Кайку совсем потеряла чувство направления. Она сердито поглядывала на жилистую женщину, идущую впереди, и кляла ее за все трудности. Отследив такие мысли, Кайку осознала, насколько это нечестно. Если бы не Азара, она бы радовалась этой экспедиции. Если бы не Азара…
В молчании очень легко впасть в уныние. Джугай, против обыкновения, казался подавленным. А Тсата вообще редко говорил без необходимости, больше прислушивался и смотрел по сторонам. А он знал? Знал, что Саран — не тот, кем представлялся? А Заэлис и Кайлин, они-то знали? Кайлин уж точно обо всем
