— Наш охамбский друг прав. Это не в их интересах. Если бы всего лишь десяток семейств отреагировал на наше предупреждение, они бы потеряли своих ткачей, чем тут же воспользовались бы другие. Старые раны, сильные обиды… Кто-то всегда старается получить превосходство и думает только о краткосрочной выгоде. Люди — эгоисты. Единственный способ изменить что-то основополагающее — это если все захотят таких изменений одновременно. — Он пожал плечами. — А в нашем случае для этого должна произойти катастрофа.
— Это правда. Вам следует подождать, пока эта страна не окажется на грани гибели, и каждый захочет что-то сделать, — сказал Тсата. — Но тогда может быть слишком поздно.
— Значит, вот так? Чтобы что-то изменить, нужны сотни тысяч жертв?!
Джугай и Тсата просто посмотрели на нее. Этого ответа было достаточно.
Небо расчистилось еще до рассвета, и отряд двинулся в путь, чтобы не терять времени. Светила одинокая Иридима. К Номору уже, по-видимому, вернулось чувство направления. Оценив изгиб барьера, она примерно указала направление, в котором находился центр отрезанной от внешнего мира территории ткущих.
Не успели они сделать и сотню шагов, как оказались на краю потрескавшегося каменистого обрыва, под которым тускло поблескивала лента реки Зан. В тишине слышалось ее глухое ворчание.
— Мы все еще выше водопада? — спросил Джугай.
Номору промычала что-то утвердительное.
— Сюда. — Она повернула на юг. Кайку сомневалась, что разведчица лучше нее знает, куда идти. Но когда ориентиров нет, все направления одинаково хороши.
Небо начало светлеть, когда внезапно Джугай остановил группу. Они скрупулезно искали любые признаки жизни, но пока тщетно. Мир казался опустевшим. Даже звери словно ушли из этих мест.
— Что такое? — поинтересовалась Кайку.
— Посмотрите на дерево, — ответил Джугай.
Они посмотрели. На скалистом утесе над ними виднелся скрюченный силуэт. Голые ветви изгибались под самыми невероятными углами. Дерево походило на предостерегающий знак. Оно предупреждало о том, что может произойти, если они продолжат путь.
— Поражено той же болезнью, — зачем-то сказал Джугай.
— Они нашли новый колдовской камень, — проговорила Кайку. — И пробудили его.
— Пробудили его? — Номору хмыкнула. — Кайку, это же камень.
— Всего-навсего камень? — саркастически спросила Кайку. — А зачем в таком случае ткачам его прятать?
Номору пренебрежительно фыркнула и пошла вперед, вниз по течению реки. Остальные последовали за ней.
Цели достигли на рассвете, и то, что они нашли, превзошло самые худшие ожидания.
Гребень стал отклоняться в сторону от Зана. Между восточным берегом реки и возвышенностью открылась широкая, заросшая травой, плодородная равнина. Неприступность скал заставила спуститься с верхушки гряды, поэтому путники не могли обозреть ее полностью. Номору отвела их обратно к краю, откуда открывался хороший вид на запад. И они узнали, что скрывают ткущие Узор.
Над равниной нависал огромный черный утес. Дойдя до обрыва, Номору быстро пригнулась и жестом велела остальным сделать то же самое. Зарождающийся день сочился пока что слабым светом, и ему недоставало сил, чтобы наполнить мир красками. Над головой нависало бледное, грязновато-серое небо. Единственная луна готовилась опуститься за зубчатый край Разлома. Кайку, Тсата и Джугай подползли к Номору и посмотрели вниз.
Кайку беззвучно выругалась.
На противоположном краю пойменной равнины, у самой реки, возвышалось массивное сооружение, гладкий холм, похожий на чудовищный черепаший панцирь темного, ржаво-бронзового цвета. Он был будто сплетен из полос металла. У его основания теснились сооружения поменьше. Так новорожденные детеныши льнут к материнским соскам. Медленно вращались странные металлические колеса с шипами, гремели цепи, толстые трубы извергали черный маслянистый дым. Внутри что-то стучало и лязгало.
Все с ужасом смотрели на эту махину. Ничего подобного они прежде не видели. Чуждое их разуму явление, казалось, шло вразрез с основными законами мироздания. Грязный, тошнотворный кошмар.
Но на этом беды не заканчивались. Другую опасность распознать оказалось гораздо легче. Равнину наводнили порченые.
Сложно было подсчитать их число, потому что в их расположении не было никакого порядка. Одна группка перетекала в другую. От разнообразия форм рябило в глазах. Гротескная фантасмагория эта словно выплеснулась из воображения какого-то безумца. Тысячи, возможно, десятки тысяч существ. От подножия утеса до Зана равнину заполонили толпы порченых. Они сбивались в кучки или же сидели в огромных металлических клетках. Некоторые бродили вдоль реки, другие спали на земле, третьи дрались за что- то.
Кайку похлопали по плечу. Она обернулась и увидела Номору. Та протягивала ей подзорную трубу. Простая штуковина — две стеклянные линзы в конусе из плотной кожи, — но вполне эффективная. Кайку взяла ее и неуверенно улыбнулась. Может быть, в первый раз с начала путешествия Номору добровольно сделала кому-то что-то хорошее. Наверное, размах того, что они увидели, заставил ее на мгновение забыть о грубости.
Кайку поднесла подзорную трубу к глазу, и вид рассыпался перед ней отвратительными деталями. Равнина кишела будто вывернутыми наизнанку формами жизни. Широкими скачками передвигались темные, похожие на вытянутых лесных кошек существа с мордами то ли ящериц, то ли псов. Они рычали, рыская в поисках пищи. Демонические существа, некогда бывшие, вероятно, маленькими обезьянами, висели на прутьях своих клеток. Растянутые губы открывали ряды желтых кривых зубов. В грязи полулежали сгорбленные, похожие на свиней звери со страшными изогнутыми клыками — плотные комья из плоти и зубов. Кайку с дрожью отвращения узнала сидящих в клетках огромных птиц с роговыми клювами и изогнутыми зазубренными крыльями размахом больше шести футов. Хрящевороны. Их она видела несколько лет назад на Фо.
И все же в этом хаосе была система. Присутствие хрящеворонов натолкнуло Кайку на эту мысль. Осмотрев долину еще раз, она увидела в бледном свете начинающегося дня, что каждый порченый — не единственный в своем роде. Снова и снова повторялись несколько десятков типов. Угадывались общие черты, общие формы. Не случайные побочные эффекты колдовских камней, нет. Отдельные виды. Смотреть на них страшно, но нет у них лишних черт, ничего, что могло бы помешать им существовать. Ни одного дефекта.
— Не туда смотришь, — нетерпеливо шепнула Номору и развернула подзорную трубу в нужную сторону, схватив за один конец. — Вон.
Кайку взбесила эта грубость, но потом она посмотрела в трубу снова. И кровь застыла у нее в жилах.
Сквозь толпу медленно продвигалась фигура. Казалось, окружающие хищники ее совсем не пугают. Сначала она подумала, что это ткач. Если так, то подобных ему Кайку еще не видела. Высокий, около семи футов ростом, и худой как щепка. Идет с прямой спиной, хотя ткущие обычно сутулятся. Одет в простую черную мантию с большим капюшоном, а не в те лохмотья, что носят ткачи. На лице маска — гладкий белый овал с двумя прорезями для глаз.
— Какой-то новый тип ткача? — выдохнула Кайку.
— Не знаю, — ответила Номору.
Джугай взял из рук Кайку трубу и посмотрел в нее.
— Что я вижу?! — Он медленно обвел взглядом долину. — И что они делают?
— Зверинец? — предположила Кайку. — Порченых зверей?
Номору горько усмехнулась.
— Думаешь?
На лице Тсаты застыло мрачное выражение.
— Это не зверинец, Кайку, — сказал он. — Это армия.
