Все, на что были способны оставшиеся защитники, это не позволять противнику подняться на стены. Где-то на краю сознания проскочила мысль, что артиллерия Зилы замолчала. Войска Бэраков теперь атаковали безбоязненно.
На невысказанный вопрос ответил человек из Айс Маракса, такой же усталый и опытный, как и сам Баккара.
— Эти трусы покинули стены, — возмутился он. — Кто-то побежал к семье, кто-то захотел капитулировать. Они намерены прятаться, пока все не кончится, будь они прокляты всеми богами.
Баккара выругался. Катастрофа. Горожане уже сдались. Вид своих горящих домов и явное превосходство противника полностью лишил их присутствия духа. Можно было бы выстоять — вместе. Для этого требовалось единство и дисциплина. В армии оборванцев, набранной Кседженом из крестьян, остро не хватало и того, и другого.
Возможности развить эту мысль не представилось, потому что появилась еще одна лестница, и на каменный парапет спрыгнули двое солдат и ринулись на него. Меч Баккары взметнулся, встретил опрометчивый верхний удар первого; матерый воин с силой ударил его ногой в колено и почувствовал, как подались кости под сапогом. Враг взвизгнул и инстинктивно схватился за сломанную ногу. Баккара тут же отсек голову беззащитному недотепе. Тот рухнул на землю; кровь из разрубленной шеи хлестала фонтаном. Равнодушный ко всему, ливень смывал ее с камня крепости.
Воин Айс Маракса по имени Храджай уже обезвредил второго, и они вместе с Баккарой опрокинули лестницу, прежде чем кто-то еще успел подняться.
Баккара мрачно осмотрел стену. Слишком мало людей, слишком мало… Большинство из них состояли в Айс Маракса. Простой люд полностью предоставил дело обороны им. В свете фонарей Баккара видел крошечные группки солдат, которые отчаянно набрасывались на прибывающие войска противника. Но те казались неиссякаемыми, а защитники теряли силы.
Чтобы держать оборону на таком периметре, катастрофически не хватало людей.
— Баккара! — закричал кто-то. Баккара обернулся. К нему бежал взъерошенный человек. Лицо показалось знакомым, но имени его Баккара не вспомнил.
— Надеюсь, у тебя хорошие новости, — предупредил он, но по выражению лица посыльного понял, что никаких хороших новостей у него нет.
— Они вошли в город через северные ворота! Захватили северную стену. Крестьяне и горожане сдаются… Кто-то даже помогает им. Наши отступают на юг, к центру.
Вот, значит, как… Медлить больше нельзя.
— Отступаем к крепости. — Слова, как пепел во рту. — Мы потеряли город. Встретимся на сборном пункте. Уходим оттуда.
Храджай и посланник отсалютовали и убежали передать всем оставшимся приказ. Баккара сухими глазами посмотрел на обожженное, искалеченное здание, возвышавшееся над Зилой. Он не знал, принесет ли его решение какую-то пользу или же просто оттянет неизбежное. Баккара подозревал последнее.
Через несколько мгновений раздался пронзительный звук рога. Окрашенная в цвета крови и пламени ночь отозвалась эхом. Это был сигнал сдавать стену.
Отступали так же неорганизованно, как и оборонялись. Люди Айс Маракса последними сдавали свои посты, но не все из них имели солдатский опыт, и отступление превратилось в массовое бегство. Перебираясь через оставленную стену, вражеские войска лавиной накрывали город. Ноги в тяжелых ботинках чеканили шаг по улицам, превратившимся в мелкие речушки с грязной водой. Отступающие испуганно оглядывались на волну, что несла в город мечи, винтовки и доспехи. Айс Маракса бежали по освещенным фонарями улицам: тень — свет — снова тень. Они торопились на мрачную площадь на пересечении одного из переулков и радиальной улицы.
Баккара ждал с северной стороны площади и уныло осматривал прибывающих со всех сторон оборванных повстанцев. На лицах их была написана растерянность. Их вера поколеблена. Долгое время они работали втайне и считали себя непобедимыми борцами за благословленное богами дело. Но когда вышли из тени, их раздавила мощь империи. Жестокий урок. Баккара не знал, что будет с Айс Маракса, если они переживут эту ночь.
Но сейчас множество людей собралось на площади, чтобы услышать его приказ: движемся к крепости. Баккара вел их сквозь огонь зажигательных снарядов, которые до сих пор взрывались вокруг, вел бегом по мощеной радиальной улице к каменному центру Зилы. Там можно будет взять передышку. Обсудить новые стратегии, составить новые планы.
Только кто будет их составлять?
Баккара смахнул дождевую влагу с век, будто отбрасывая всякие сомнения. Перегруппироваться и держать оборону. Вот что нужно сделать сейчас, а вперед забегать ему не хотелось. Он никогда не думал дальше, чем на один шаг вперед. Такова уж натура.
Они добежали до конца улицы, которая открывалась на просторную площадь, окружавшую крепость. Баккара замедлил бег и остановился, и остановились бежавшие рядом с ним. Тишина накрывала толпу. Даже те, кто ничего не видел, перестали толкаться, поддавшись общему напряжению.
Перед ними у фундамента крепости ровными рядами стояло около тысячи человек. У Баккары не было и пятисот.
Баккара перевел дыхание и мгновенно оценил ситуацию.
Между ним и противником — пустое пространство, гладкие крестовидные плиты блестят под дождем. Слева — два пожара, там взорвался зажигательный снаряд, и ливень не мог его потушить; они заливают сцену желтым светом. В рядах противника — люди разных Бэраков… и крестьяне, жители Зилы, готовые купить себе жизнь, выслуживаясь перед захватчиками. Баккара задумался, чувствует ли он отвращение — нет, не чувствует. Теперь все это мелочи.
Над ними, на ступенях, ведущих в крепость, Баккара заметил тускло поблескивающую маску ткача. На фоне лохмотьев маска из драгоценных металлов казалась святотатством. Баккара не стал смотреть вверх, он и без того знал, что крепость уже заняли.
За спиной прокатился шелест испуганных голосов. Сама мысль о том, что им придется столкнуться с ткачом, приводила людей в трепет. Но с каждой секундой их нагоняли вражеские войска, перехлестнувшиеся через южную стену. Баккара понял, что если сейчас же что-нибудь не сделает, то навсегда потеряет своих.
Если их схватят, за жизнь каждого никто ломаного гроша не даст. Он знал это наверняка, как человек, прошедший не одну войну. А еще он знал, что есть вещи похуже смерти.
— Айс Маракса! — взревел он, и голос его пронесся над толпой. Странный голос, будто чужой, и слова чужие. — За Люцию! За Люцию!!!
И он вскинул меч и закричал, и кто-то еще последовал его примеру. И имя Люции развеяло слабость, как наваждение, напомнило людям о вере, которая привела их сюда. Грудь Баккары едва не разрывалась от чувства настолько яркого и настолько светлого, что он не мог дать ему название. Он указал мечом вперед, туда, где ждал враг, вдвое превосходящий его числом, с лучшими мечами и лучшими винтовками.
— Вперед!!!
Винтовки щелкали, звенели мечи, и Айс Маракса шли навстречу смерти. И в последние минуты своей жизни Баккара узнал, что значит быть вождем.
Глава 27
Утром следующего дня солнце увидело совсем другую Зилу.
Суранани — месть жестокой богини Чом Рин за убийство императрицы — уже затихла, и утро стояло кристально чистое, прозрачный воздух казался хрупким и звонким. Свет заливал сломанную корону Зилы. Крыши многих домов обуглились или провалились, дымились развороченные груды камня и древесины. Жирный черный дым ветром сносило к северу. Некогда суровая, неприступная, дерзкая, Зила представляла сейчас изуродованный остов самой себя. По улицам ходили испуганные и пристыженные горожане. Они ждали последствий своего неповиновения.
