– Господи! Мне же пора идти!
Он бросился одеваться, а Таня, обнаженная, похожая на богиню из слоновой кости, наблюдала за ним с дивана. Она спокойно улыбалась, хотя сердце ее билось сильнее обычного. Не совершила ли она ошибку? Что, если на этом все кончится? Американец, удовлетворив свое желание, забудет ее? Но она напрасно тревожилась.
– Как насчет следующего воскресенья? – спросил Гарри, натягивая спортивную рубашку.
Она отрицательно покачала головой и поднялась с постели. Теперь ее сердце билось не так сильно.
– Подруга не может опять дать мне квартиру… это было особое одолжение.
Гарри в смятении смотрел, как она одевается.
– Но мы должны… Ты же знаешь какое-нибудь другое место, куда мы могли бы пойти?
Уже два дня, как они с Донг Тхо пытались найти какое-нибудь другое место. Цена, заломленная Анной Ву, ужасала Донг Тхо.
– Есть одна маленькая меблированная квартирка, не такая хорошая, но все равно миленькая, которую сдают в доме напротив, – ответила Таня. О свободной квартире сказала ей сама Анна Ву. – Она стоит сто долларов в месяц. За три месяца требуют вперед.
Гарри не колебался.
– Сними ее. Деньги я тебе дам.
Он с легким беспокойством подумал о своем истощенном банковском счете. Придется ограничить себя в личных расходах. Он протянул ей три стодолларовых бумажки.
– Мне нужно идти.
Гарри еще раз обнял ее, лаская и целуя, потом, понимая, что опасно затягивает возвращение домой, попрощался.
– В следующее воскресенье в девять… через улицу.
Она радостно улыбнулась.
– Да.
Гарри встретил в яхт-клубе Джека Инглиша. Оба привели на ленч клиентов.
– Я не приду в воскресенье, – сказал Гарри.
– Ох, ну вот еще! – Инглиш заметно встревожился. – Мы же договорились чередоваться. Это воскресенье – мое.
– Очень сожалею.
Инглиш сузил глаза.
– И правильно сожалеете. Если вы не покрываете меня, я не покрываю вас.
Гарри предвидел такую реакцию. Он немало размышлял в поисках выхода.
– Как вы думаете, нельзя ли как-нибудь договориться с Джо Гейтсом?
Джо Гейтс работал в яхт-клубе барменом и принимал все телефонные звонки членам клуба, находившимся на поле. Инглиш повеселел.
– Хорошая мысль… А как?
– Почему бы ему не давать по двадцатке в неделю, и пусть отвечает, что мы играем. Когда будем уходить от подружек, позвоним ему, и он скажет, если нас спрашивали.
Инглиш смотрел на Гарри с восхищением.
– Вот здорово! Потрясающе! За двадцать монет Джо родную мать продаст. Ладно, предоставьте это мне. Я с ним потолкую. Одну неделю платите вы, другую – я. Идет?
Позже Инглиш позвонил Гарри на работу и сообщил, что все в порядке. Гарри заранее предупредил его, что мисс Бернстойн подслушивает, поэтому Инглиш только сказал:
– Я договорился с Джо насчет нашей игры в воскресенье. Дело в шляпе.
Гарри сам не знал, как он вытерпел до воскресенья. Таня занимала все его мысли, и раз или два, заметив его отсутствующий вид, Лиза резко спрашивала, о чем он мечтает. Вырванный из задумчивости, Гарри отвечал, что пытается найти способ убедить техасца – того звали Хэл Гаррард – купить участок земли.
– Продать я сумею, уверен, вот только бы найти к нему правильный подход.
– И это все, о чем ты думаешь?
– Черт возьми, ведь речь идет о трехстах тысячах долларов! – Гарри закурил, не желая встречаться с ней взглядом. – Это крупная сделка.
Лиза пожала плечами.
– Какие же вы, мужчины… У нас и так полно денег.
Гарри угрюмо подумал, что денег полно у нее, а не у него.
– Знаешь, дорогая, – сказал он спокойно, – тебе хорошо говорить. У меня всего двадцать тысяч, и они очень быстро уплывают на всякие случайные расходы.
Лиза внимательно посмотрела на него. На ее недобром, изнуренном болью лице отразилось недоверие.
– Если тебе не хватает, скажи… Принеси мне свои счета, я оплачу их.
Гарри с трудом подавил вспышку раздражения.
– Тебе не кажется, что после этого я буду похож на жиголо?
Она вскинула черные брови. Ты ведь и есть жиголо, не так ли, говорил ее взгляд.
– Это мои деньги, Гарри. Будь любезен, включи телевизор.
Тем и кончилось. Гарри понял: придется как-то обходиться своими деньгами. По крайней мере, теперь он мог одеваться за счет Лизы, но и здесь требовалась осторожность. Она вполне способна потребовать показать ей его банковскую расходную ведомость, дай ей только предлог.
В субботу вечером его ждал удар. Пообедав, они сидели на террасе. Гарри пытался читать какой-то боевик, но не мог сосредоточиться, потому что все его мысли занимала Таня. Он представлял, что через несколько часов он будет держать ее в объятиях… и тут раздался голос Лизы, решавшей кроссворд:
– Гарри, я забыла сказать. Завтра утром мы едем в Майами. Ван Джонсоны пригласили нас на ленч.
Гарри едва не выдал себя. Ему с трудом удалось сохранить на лице спокойное выражение.
– Извини, дорогая, я не могу поехать. Я обещал Джеку….
– Гарри, мы едем!
– Слушай, почему бы То-то не отвезти тебя? Я уговорился с Джеком и…
– Меня повезешь ты, Гарри, – сказала она холодным, категорическим тоном, не допускавшим возражений. – Тебя тоже пригласили.
– Но, послушай… – начал Гарри и осекся, заметив, что Лиза бледнеет, а глаза ее загораются яростью. Он не хотел сцены, которая неизбежно последовала бы, если бы он продолжал упорствовать. – Ну, хорошо, я позвоню Джеку, – и, встав, он вышел в гостиную.
Там он долго стоял, так разозленный своей трусостью, так расстроенный тем, что теперь не сможет заняться любовью с Таней после всех бесконечных дней, заполненных ожиданием и мечтами, что ему хотелось вернуться на террасу и убить эту крючконосую и искалеченную стерву. Но он овладел собой. Позвонить Тане он не мог. Хельгар и То-то могли подслушать по одной из многочисленных отводных линий. Поэтому он позвонил Инглишу, сообщил, что повезет Лизу в Майами, и извинился за пропущенную игру. Сразу все поняв, тот лишь посетовал вслух на неудачу. Может, в следующее воскресенье… Предупредить Таню не было никакой возможности. По телефону – слишком рискованно. Почтовое отделение находилось в трех милях. В ту ночь Гарри почти не спал.
На следующее утро в одиннадцатом часу они выехали в путь. Сидя за рулем «Роллс-Ройса», Гарри думал о Тане, которая будет ждать его, потом решит, что он ее обманул. Эта мысль выводила его из себя. Неожиданно Лиза сказала:
– Не понимаю, что с тобой творится с самого утра. Ты сидишь как манекен. Неужели тебе нечего мне сказать?
Ладно, подумал Гарри, это воскресенье не последнее. Глупо так расстраиваться. Ни в коем случае нельзя рисковать.
– Извини, – отозвался он вслух, – все не идет из головы эта сделка.
