стена. Эта стена была всего пяти-шести метров толщиной, а за ней расстилался бескрайний океан. Сквозь огромные неровные бреши в стене, расположенные высоко под сводом, в пещеру проникал солнечный свет. Большую часть дня в Килатасе было сумрачно, и только ближе к вечеру солнечные лучи падали под таким углом, что в поселении становилось по-настоящему светло.
Люди Килатаса селились везде, где только можно было устроить хотя бы примитивное жилище. Многие обитали в пещерках, высеченных в скале, – вроде той, которую предоставили Турпану и Моа. Стены гигантского подземного зала были изрыты этими рукотворными норами, соединенными между собой металлическими лестницами и галереями. А у основания стен, на пологих каменных уступах, теснились плотные группки хижин и хибарок, сооруженных из чего попало: дерева, камня, металла вперемешку. Это очень напоминало дома в гетто. И ничего удивительного, ведь многие строители были родом оттуда.
Но большинство жилищ находилось на островах посреди озера. Они лепились на голых скалах, словно колонии моллюсков. Между собой острова соединяла сеть веревочных мостиков, протянувшихся над водой. Непривычному человеку от одного вида этих качающихся переправ становилось дурно.
На самом нижнем уровне пещеры, среди всех этих жалких осколков цивилизации, упрямо разрастающихся на холодных камнях, располагался центр коловращения жизни Килатаса – верфь.
Именно к верфи направлялся сейчас Турпан по тропинке, прихотливо змеящейся вдоль каменной стены. Он боязливо придерживался за металлические перила – единственное, что защищало его от падения с головокружительной высоты. Спустившись ниже, тропа миновала горстку разнокалиберных лачуг, построенных на пологом каменном уступе. Местные жители почти не обратили на Турпана внимания, занятые своими делами: одни чинили рыбацкие сети, другие жарили рыбу на вертелах, сидя у маленьких костерков. Каждое движение давалось этим людям с трудом, их щеки запали от истощения, одежда давно превратилась в лохмотья.
Турпан старался на них не смотреть. Он уже давно научился отгораживаться от несчастий других людей. В конце концов, он ведь вырос в гетто, а Килатас был ничем не лучше. На сочувствии не разбогатеешь.
«Неужели такая жизнь того стоит? – думал он, спеша мимо хижин. – Что толку притворяться свободным, если умираешь от голода?»
Да, это поселение было недоступно для зоркого взгляда Патриция… Но и его рука помощи тоже сюда не дотягивалась. Хотя Турпану очень не хотелось себе в этом признаваться, но гадкая питательная каша, которую Протекторат поставлял в гетто, не раз спасала его от голодной смерти. Здесь не было даже этого. В гетто бедняки шепотом говорили друг другу, что Килатас – это прекрасное место, нечто вроде земли обетованной, где любой нищий, угнетенный и обездоленный человек может обрести достойную жизнь. Но Турпан не видел ничего достойного в том жалком существовании, которое влачили здешние жители.
Неудивительно, что они хотят уплыть. Там, в городе, Протекторат похищает их близких, да и здесь им надеяться не на что. Вот им и хочется верить в то, что существует другое место, где нет всех этих ужасов. И ничего странного, что они готовы рисковать собой ради этой мечты. Человек не может жить под таким давлением. Рано или поздно он найдет выход.
Хотя этот выход может оказаться дорогой на тот свет.
Погруженный в эти мрачные раздумья, Турпан спускался все ниже и ниже. В конце концов тропинка привела его туда, где отвесные стены пещеры переходили в пологий берег озера. Этот небольшой участок почти горизонтальной тверди был сплошь застроен. Здесь в глазах людей было больше жизни. Взрослые перекликались и шутили, дети играли. В окрестностях верфи они чувствовали себя ближе к сердцу Килатаса, ближе к цели. Потому что эти люди приходили в Килатас не для того, чтобы прожить в нем всю жизнь. Подземный городок был отправной точкой дальнего путешествия, местом, откуда они собирались бежать с острова.
Турпан брел по грязным тропинкам, пока не вышел к верфи. Она была видна с любого места пещеры. Башни лесов окружали недостроенные корпуса. На лесах копошились люди, раздавался перестук молотков. Все три судна, что строились здесь, не отличались размерами. Жители Килатаса не могли и надеяться сделать солидный корабль размером с дредноут Протектората, слишком мало у них было материалов для постройки. Для них главное было соорудить хоть что-то, способное надежно держаться на плаву.
Там, где верфь подходила к краю озера, у причалов стояло множество нелепых судов, которые, казалось, развалятся на части даже на небольшой волне. Дымовые трубы у них покосились, краска облезла, доски палубных настилов треснули. Самые древние из этих ржавых корыт покрывали потускневшие граффити. Были здесь и парусники, и пароходы с гребными колесами, и более современные суда. Но все они держались на воде.
Турпан взглянул на озеро. Там, где сквозь бреши в западной стене пещеры на воду падали солнечные лучи, оно ослепительно сверкало. Только несколько маленьких суденышек сновали по озеру – ловили рыбу, которая заплывала сюда по подводным туннелям. Большинство судов никогда не покидало причалов. Они были предназначены только для одного плавания. Прочь от острова.
Но пока им было некуда плыть. Стена полностью блокировала путь к морю. Они были заперты в подземном озере.
«Все это место построено на дурацких мечтах», – подумал Турпан. Неудивительно, что Моа так стремилась привести сюда Ваго. Неудивительно, что она так стремилась домой. Она ведь жила лишь мечтами.
Какая глупая, наивная затея – это их путешествие!
Терзаемый этими мыслями, Турпан миновал верфь и побрел дальше по берегу. Что ж, еще некоторое время ему придется оставаться здесь. Пока не очнется Моа.
3. 4
А пока Турпан бродил по Килатасу, Ваго пришел навестить девушку.
Он долго следил за входом в ее пещеру с другого края поселения. Нечеловечески острое зрение позволяло голему подглядывать за Турпаном и Моа издалека. Двое охранников, которых приставили к нему, сидели рядом и скучали. Наконец Ваго дождался того, что ему требовалось: Турпан ушел. Тогда голем быстрым шагом двинулся к пещере, и охранникам пришлось припустить за ним трусцой, чтобы не отстать.
Турпан ошибался, думая, что Ваго не волнует несчастье, которое произошло с Моа. Ваго очень переживал, но понятия не имел, что делать с этими переживаниями, как выразить свои чувства. Сначала он пытался делать вид, будто ничего не произошло, но быстро понял, что это глупо. Но как быть с Турпаном? У Ваго сложилось впечатление, что мальчишка винит его в несчастье с Моа. Ваго не понимал толком, что этот
