– Как вы сбежите?
– Мы поплывем. Поплывем к земле, которая где-то там.
Чайка указала на горизонт. Ваго посмотрел, но ничего не увидел.
– Там нет земли, – возразил он.
– Она за горизонтом, там, где земля загибается, – подсказала Моа. – Ее отсюда не увидеть.
– Тогда почему вы думаете, что она там есть? – спросил голем.
– У нас есть для этого основания, – сказала Чайка. – Всегда, сколько люди помнят, ходили слухи о том, что за горизонтом есть другая суша. И нам удалось найти доказательства этого. – Ей приходилось почти кричать, чтобы перекрыть рев водопада. – Много поколений моих предков были рыбаками. Море у меня в крови.
Теперь Протекторат никому не позволяет выходить в море. Только своим рыболовным судам, у которых есть разрешение, любое другое уничтожат дредноуты. А я помню, как ребенком родители брали меня с собой в море… Это было самое изумительное ощущение в моей жизни. Потом нам запретили ловить рыбу, потому что мы были выродками и жили в гетто, и я больше никогда не плавала по открытой воде. Для меня пытка жить без моря, голем. Понимаешь? Море зовет меня, а я не могу ответить…
Турпан присел на край выступа, свесив ноги в пропасть. Все это он уже слышал от Моа. Зато сама Моа ловила каждое слово предводительницы Килатаса. Ей никогда не надоедали рассказы Чайки о ее прошлом и вся эта трагическая романтика.
– Однажды я тоже нашла птицу, – продолжала Чайка. При этих словах она покосилась на Ваго и снова повернулась к океану. – Я тогда была еще совсем девчонкой. Птица запуталась в наших сетях и умерла. Никто раньше не видел такой птицы. Помню, среди соседей поднялся жуткий переполох…
Порыв ветра взъерошил ее седые волосы.
– Вот когда я поверила, что кроме Орокоса есть еще земля. И что этот город – не весь мир, а тюрьма. А там, за горизонтом, есть другая земля, скрытая от наших взоров.
Глаза ее затуманились, словно волны грез унесли ее в неведомые дали, но потом Чайка взяла себя в руки и снова заговорила серьезно.
– Конечно, сама по себе птица еще ни о чем не говорила. Но мы продолжали наблюдать. И со временем нашли новые доказательства. Иногда уборщики, собирающие мусор у подножия скал, находят очень странные вещи. Никто не может сказать, что это такое. И находят их всегда с западной стороны. Большинство таких находок забирает Протекторат, но некоторые нам удалось утаить и оставить себе… А однажды ночью мы увидели в небе огни.
При этих словах Моа мечтательно улыбнулась. Одна мысль о том случае наполняла ее сердце надеждой.
– Вон там. – Чайка показала рукой. Ваго посмотрел в ту сторону.
– Это началось, когда стемнело. Странное свечение, которое зажигалось, вспыхивало и гасло, подобно многоцветной грозе. И еще мы слышали звуки, глухие хлопки и потрескивания, словно рвалось само небо. Самыми удивительными были цвета – желтый и белый, ярко-оранжевый и ослепительно розовый! Даже во время вероятностного шторма не бывает таких красок. Мы видели их своими глазами, больше того – с тех пор это свечение появлялось уже не раз. Там что-то есть.
Тут терпение Турпана все-таки лопнуло.
– Это ваше «что-то» запросто может оказаться вероятностным штормом, – резко возразил он. – Или светом какой-нибудь чудовищной светящейся медузы, или сотней других вещей, о которых мы не имеем представления. – Всякие вспышки – это еще не повод разглагольствовать, что за горизонтом есть земля!
Чайка посмотрела на него снисходительно, даже с жалостью.
– Твой друг не верит нам, – сказала она Моа. – Он проглотил ложь, которой давным-давно пичкает людей Протекторат, ложь о том, что на свете не существует ничего, кроме Орокоса. С этого крючка нелегко соскочить. Может быть, когда-нибудь…
Турпан закатил глаза.
– Не дождешься! Ты погубишь себя и всех, кто поверит тебе, а я все еще буду жевать этот крючок!
– Турпан! – воскликнула Моа, но он не обратил на нее внимания.
– О чем он говорит? – спросил Ваго, обращаясь скорее к Моа, чем к Чайке.
Но ответила ему Чайка.
– Взгляни, – сказала она, указывая направо. – Сейчас начнутся испытания.
Она достала маленький медный бинокль и дала его Моа. Девушка навела его на тонкие белые линии, тянущиеся через синеву океана из-за изгиба скал и быстро удлиняющиеся.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что предстало ее глазам. Белые линии оказались кильватерными следами. Крохотные суденышки, которые их оставляли, были не более чем деревянными посудинами в половину человеческого роста длиной, с примитивными винтовыми двигателями. Людей на них не было. Суденышки сначала устремились к горизонту по прямой, все в одном направлении, но вскоре некоторые начали отклоняться в сторону, так как волны изменили их курс. Однако все суденышки шли в открытое море.
– Беспилотные катера, – сказала Чайка. – Мы хотим измерить, как далеко от Орокоса позволяют отойти судам. По-видимому, это расстояние постоянно меняется.
Катерков было семь. Отойдя довольно далеко от острова, они разошлись веером в разные стороны.
– Отлично, – сказала Чайка. – Сейчас начнется.
И началось! Они выскочили из-под воды, безжалостно вспоров серебристую рябь. Водорезы. Моа
