При том что эти двое были не простыми смертными, а людьми, допущенными к самым важным государственным тайнам: один из них являлся главой «Шин Бет», общегосударственной службы безопасности, другой руководил армейской разведкой «Аман».
— Не может быть, — глава «Шин Бет» изумленно покачал головой. — Я просто отказываюсь верить собственным ушам!
— Святая правда! — недовольно заметил руководитель внешней разведки. — Но почему! Почему, я вас спрашиваю, я должен жертвовать своим лучшим человеком?! О горе, горе мне...
— Нет, вы только посмотрите на него, — усмехнулся коллега из армейской разведки. — Столько времени держать в секрете! И ни полслова, даже малейшего намека!
— Я сам узнал об этом всего пару недель назад, — несколько лукавя, сказал премьер. — Люди из «МОССАДа» на этот раз в плане секретности и умения скрывать источники разведданных превзошли свои же лучшие образчики столь хитроумного поведения...
— А вы что хотели, уважаемые? — огрызнулся виновник перепалки. — Чтобы я раскрыл имя такого агента?! Да это же... Все равно что пропечатать его во всех арабских газетах!
После столь эмоционального вступления разговор плавно вошел в деловое русло.
— Стоило нам дать слабину, демонстрируя свой миролюбивый характер, как тут же угрозы посыпались на нас со всех сторон, — самокритично заметил премьер. — Я не намерен распыляться, ибо ситуация вам известна не хуже меня! Нам известны далекоидущие планы врагов нашего государства. Мы отдаем себе отчет, что наши противники вновь готовы провозгласить лозунги, от которых Арафат отказался в девяносто третьем году! В Бейруте будет предпринята очередная попытка объединить различные силы на почве ненависти к нам, к нашему образу жизни, к основанному нами на земле предков государству! Именно сейчас, на ранней стадии, мы должны сорвать планы наших врагов! В противном случае... Нет, я даже думать об этом не хочу... Итак, друзья мои, я позвал вас для того, чтобы оценить степень угрозы, а затем принять единственно верное решение...
В служебном кабинете премьера повисла напряженная тишина. Эти люди умели заглядывать далеко вперед и, хотя это не всегда удавалось, стремились заранее реагировать на угрозы, которые постоянно генерирует враждебное окружение.
Они прекрасно знали, что спустя уже короткое время по завершении бейрутского «саммита» напряжение вокруг Израиля резко возрастет. Как это было в самые драматичные моменты прошлого, духовные лидеры и разнокалиберные проповедники ортодоксального ислама, действуя по чьим-то указкам, разом обнародуют свои наставления «фатвы», следовать которым обязан любой правоверный, с призывом стереть «врагов веры и человечества» с лица земли. Получив обильную спонсорскую помощь, вновь поднимут головы непримиримые исламские радикалы. На сопредельных территориях откроются десятки полевых лагерей для подготовки «воинов Аллаха» и в том числе шахидов, этих боевиков-мучеников, готовых идти за свою веру на смерть.
Все это очень быстро выльется в акции индивидуального, а затем и массового террора против граждан Израиля и его союзников.
Что такое террор, особенно в исполнении исламских фанатиков, собравшиеся здесь люди знали не понаслышке.
Им были также известны внутренние законы и нормы международного права касательно их собственной компетенции.
В том числе и принятый мировым сообществом пакет документов, в основу которого заложена Декларация ООН о мерах по ликвидации международного терроризма, утвержденная резолюцией 49/60 Генеральной Ассамблеи от 9 декабря 1994 года.
Они, эти наделенные властью и ответственностью люди, как и их предшественники, не раз вынуждены были — или, если угодно, были принуждаемы к тому самой обстановкой — идти на нарушение как законов собственного государства, так и международного права.
Иногда это делалось жестко, даже жестоко, с применением силы и в открытую, а в других случаях приходилось действовать тонко, предельно осторожно, прибегая к акциям строго секретного характера.
Цель террора, масштабная угроза которого вновь нависла над Эрец-Исраэлем, — оказать устрашающее, деморализующее воздействие на население страны, на ее власти, добиться изменения политики, принудить пойти на уступки, вначале мелкие, а затем и существенные и в конечном итоге вновь поставить на повестку дня вопрос о самом существовании еврейского государства в регионе Ближнего Востока.
Когда речь идет о выживании, выбор между необходимостью соблюдать демократические нормы, следовать букве закона и вопросами безопасности — делается в пользу безопасности, как бы это кому-то не нравилось.
Хороший террорист — это мертвый террорист, губительная подрывная деятельность которого успешно пресечена спецслужбами.
Ихье Айяш по прозвищу Инженер, лидер боевого крыла ХАМАС, в списке опаснейших террористов состоял под № 1 — ликвидирован израильскими спецслужбами в январе девяносто шестого (уничтожен взрывом заложенной в трубку радиотелефона взрывчатки).
Ибрагим Вазир, человек «номер два» в ООП, был убит в Тунисе агентами «МОССАДа».
Аббас Муссави, генеральный секретарь «Хезболлах», был убит вместе с семьей и телохранителями взрывом ракеты, выпущенной с борта израильского вертолета.
«Черный сентябрь», опаснейшая палестинская тергруппа, была уничтожена израильскими агентами целиком, до последнего человека...
Список этот, если его продолжить, может оказаться весьма обширным, хотя и не все подобные факты антитеррора стали известны широкой общественности.
— Русские определенно сталкиваются с тем же набором исламских угроз, что и мы, — заметил руководитель армейской разведки. — Но они, как и наше государство, не хотят в данном случае действовать в открытую, отдавая предпочтение «точечным ударам».
— Известные нам личности впервые, пожалуй, соберутся вот так, в одном месте, — задумчиво сказал глава «Шин Бет». — Уникальный случай для того, чтобы... Гм... Если результат окажется позитивным, то и для остальных это будет чем-то вроде «последнего предупреждения»!
— Насколько я понимаю, — сделав небольшую паузу, премьер еще раз внимательно посмотрел на своих собеседников, — нам удалось выработать единое решение?
— Надеюсь, мне удастся все же спасти моего «суперагента», — угрюмо сказал глава внешней разведки «МОССАДа». — О горе, горе мне, несчастному...
В воскресенье, в половине десятого утра, красно-белый «Пайпер» коротко разбежался по бетонной полосе и взмыл в безоблачное небо, взяв курс строго на восток.
Дежурный диспетчер аэропорта Лука, следивший за начальной фазой полета по показаниям радара, попрощался с пилотом, пожелав тому удачи.
Погодные условия были прекрасными, так что перелет до Никосии обещал стать для четверых пассажиров легкой, необременительной прогулкой.
Все они, включая банкира-киприота, пилотировавшего свой личный самолет, были в высшей степени удовлетворены как поездкой на Мальту, так и результатами своих переговоров с Манхеймом и Бельгийцем. Еще бы! Сложив воедино свои связи и немалые возможности, они разработали очередной масштабный проект, сулящий уже в скором будущем каждому из них солидные барыши...
Черногорец, также имеющий навыки управления легкими самолетами, занял кресло второго пилота.
— Что за чертовщина? — озабоченно произнес банкир. — Посмотри, Горан, на датчик показателя топлива... Мы ведь заправились под завязку!
К этому времени они уже набрали высоту и легли на курс. Все еще размышляя над причинами возникновения этой, в сущности, мелкой неполадки, киприот потянулся своей правой рукой в перчатке к тумблеру включения автопилота.
Он перевел его в среднее, «тестовое» положение, затем в крайне правое, рабочее...
Это было последнее, что он успел сделать в своей жизни: мощный взрыв, прогремевший на борту летевшего на высоте двух километров «Пайпера», разнес самолет и его пассажиров в клочья, покончив разом с их опасными задумками, рассеяв прах партнеров Эриха фон Манхейма над лазурными водами
