– Я сделал все, что мог, но ничего интересного не произошло.
Малик недовольно пожал плечами. Он достал из кармана банкноту в тысячу франков и протянул ее Джеку.
– Ты хорошо знал Роан?
– Я часто с ней разговаривал. Она очень гордая. У нее очень богатый и могущественный покровитель.
– У нее покровитель?
Малик подался вперед всем телом.
– Кто он?
– Я его не знаю лично, но знаю, что он богатый.
– Ты с ним когда-нибудь встречался?
– Когда Роан была в клубе, он всегда приходил.
– Как он выглядит?
– Он португалец: толстый, носит усы.
– Португалец? Ты уверен?
– Да.
Малик встал со стула.
– Ладно, можешь идти, – сказал он, подходя к стальному сейфу, стоявшему у дальней стены.
Джек посмотрел на Карела, который сделал ему знак удалиться.
Когда Джек вышел, Карел сказал:
– Ну, что?
Малик открыл сейф и достал с полки разбухшую папку. Он положил папку на стол и сел.
– Мне кажется, я что-то встречал в досье Кейри по этому поводу, – сказал он, роясь во множестве бумаг.
Карел выпил водки и вновь наполнил стакан. Минут двадцать они молчали.
Все это время Малик читал различные документы, стараясь что-то найти. Вдруг он стукнул кулаком по столу.
– Ворона! – воскликнул он. – В тысяча девятьсот двадцать пятом году Кейри работал инженером на заводе по производству искусственного льда в Дакаре, принадлежавшем Зирико Фантецу, португальцу. Они дружили, и жили в одном доме.
Он посмотрел на Карела.
– Это, может быть, тот самый человек, который финансировал поездку Роан в Париж. Он может также знать, где скрывается Кейри.
– С тех пор прошло много лет. Может быть, его уже давно нет в Дакаре? – спросил Карел.
Малик потянулся за телефонным справочником, который лежал под кипой газет. После длительных поисков он сказал:
– Его фамилии нет в книге, но завод есть. Завтра поедем в Дакар и наведем справки.
Он посмотрел на Карела. В лице его зажегся зловещий огонек, линия губ приняла жестокое очертание.
– Это может быть началом твоего конца, Кейри…
Джанин медленно просыпалась от беспокойного сна. Она открыла глаза и сощурилась от яркого солнечного света, ворвавшегося в комнату. Затем, подняв руку, она посмотрела на маленькие наручные часы. Было две минуты восьмого.
Она, повернула голову и увидела спящего с ней рядом Гирланда. Она пристально всмотрелась в него, тщательно изучая каждую черточку его лица, пытаясь представить в настоящем виде под этим искусным комуфляжем.
Как бы почувствовав, что кто-то наблюдает за ним, он пошевелился во сне, высунул из-под одеяла руку и, обняв ее, притянул к себе. Джанин, слегка облокотившись рукой о его грудь, продолжала изучать его. В ее жизни было немало мужчин. Она просто не могла без них обходиться: физическая близость ей была необходима, как пища. Но как часто они разочаровывали ее. Мужчины были циничны и эгоистичны. Они брали, что им было нужно, совершенно не думая о ней, оставляя неудовлетворенной и опустошенной. С Гирландом все было иначе. Никто еще не доставлял ей такого физического наслаждения, как он. Он умел взвинтить темпы, всколыхнуть ее желание, довести их до дикого напряжения кипящего апофеоза и момента высшего, неземного слияния. Когда они, забыв, где они и что они, стремительно летят в бездну экстаза, а затем томятся в ней, обессиленные и разбитые, но насыщенные друг другом. Она никогда ничего подобного не переживала раньше. Ночь была бурной. Вновь и вновь они не уставали проделывать все это.
Затем ее мысли вновь вернулись к действительности. Уже не в первый раз, с того момента, как она начала работать на Дори и позже, работая на чехов, она горько сожалела, что позволила завлечь себя в такую опасную двухстороннюю игру.
И ведь она вовсе не нуждалась в деньгах. То, что она сказала Гирланду, было правдой. Ее отец, сделавший состояние на фондовой бирже в Париже, оставил ей немалые деньги. Пустая, бесцельная жизнь опостылела ей. Она искала встряски, и тут появился Дори. Они где-то встретились на званом обеде, и он ей
