— О, мой Бог! — простонал он, ставя банку с пивом и привлекая ее к себе. Он легко держал ее, стараясь справиться с бешено бьющимся пульсом. Он все равно не собирался целовать ее, и тем самым вовлекать ее в отношения, к которым, как она неоднократно повторяла, не была готова.
— Ну? — подтолкнула она его. — Ты поцелуешь меня или нет?
Он тяжело вздохнул. Из самых лучших побуждений.
— Я поцелую тебя, — нежно произнес он.
Его губы прижались к ее губам, заставляя их раскрыться. Катя счастливо вздохнула, и его язык проник в ее рот, горяча их кровь, пока оба не поняли, что хотят, чтобы этот поцелуй продолжался вечно.
— О, мой Бог! — прошептал он снова, проводя руками по ее бедрам, затем беря ее груди в ладони и чувствуя твердость сосков. Катя прижалась к нему, как чувственная кошка, которая знала, как отказаться от независимости в обмен на удовольствие.
Он пытался отодвинуться, остановиться, пока еще было не слишком поздно, но она прильнула к нему, ее руки гладили его по спине.
— Я думал, ты хочешь только поцеловаться, — хрипло произнес он.
— Я ошибалась, — призналась она. — Этого недостаточно.
— Но, Катя…
— Молчи. Не говори. Я хочу заняться с тобой любовью.
— Плохая идея.
— Ты разве не хочешь?
— Конечно, хочу.
— Ну, тогда…
Ева опять соблазняла Адама. Благородство уступило место практическим соображением. Временному бегству:
— А как Лиза?
— Она остается на ночь у подруги.
Тихий стон застыл в горле Росса, и он попытался выпутаться из ласкающих рук Кати:
— Подожди.
— Я не хочу ждать. Я хочу действовать, не раздумывая хотя бы раз в жизни.
— Катя, любимая, я не хочу, чтобы ты раскаивалась ни сегодня, ни потом.
— Я не буду. Не будет никакого раскаяния, Росс, — она посмотрела на вето сверкающими глазами. — Никакого.
Какая-то часть Росса хотела отказаться, отчаянно пытаясь вспомнить… вспомнить что? То, что он хотел быть с Катей всегда, а не только сегодня. Но он не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы сказать нет, только не сейчас, когда он хотел заняться любовью с ней так же, как и она.
Кате надо было отрешиться от мыслей о таинственных незнакомцах и диких приключениях. Она хотела выяснить, может ли само захватывающее приключение свершиться в руках Росса.
— Пошли в дом, Катя, — предложил Росс, поднимая ее и прижимая ее к себе. Она уткнула лицо в изгиб, где шея переходила в плечо, вдыхая его мужской запах, прижимаясь губами к его телу, которое было горячим и влажным. Росс был реальностью. Он был здесь. Росс переполнял все ее чувства, подавлял ее.
— Куда дальше? — спросил он, когда они оказались в холле. — В гостиную? В спальню?
— И туда, и туда, — сказала она. — И может быть, даже на кухню.
— Мой Бог, — простонал он, когда Катя, смеясь, направила его в свою комнату, оглядываясь и стараясь представить комнату его глазами.
Она перекрасила ее в прошлом году, избавившись от всех тусклых, унылых цветов, которые напоминали ей о браке, и заменив их ярко-желтым, от которого комната казалась залитой солнцем в самый промозглый день. Разбросанные бирюзовые подушки дополняли радостное убранство комнаты, тюлевые занавески трепетали от легкого ветра, пропуская в комнату свет и запахи сада. Огромная кровать была главным предметом комнаты, и, бросив на нее взгляд, Катя почувствовала приступ нервной дрожи.
Что, во имя всего святого, она делает? Пригласив Росса сюда, она фактически соблазнила его. Что если он будет заниматься с нею любовью просто из жалости? Что если он думает, что разведенной женщине нужна мужская компания, и он предоставит ей ее просто ради того, чтобы она не крутила романы с едва знакомыми людьми? Она подумала обо всем этом, потом заглянула ему в глаза, которые были наполнены нежностью, ослепительным огнем и желанием. Все ее сомнения исчезли. Росс нежно положил ее на кровать, затем снял рубашку. Его обнаженная грудь была покрыта густыми волосами. Его пальцы опустились на ширинку джинсов, преследуемые зачарованным взглядом Кати.
— Нет, — внезапно сказал он, оставив молнию застегнутой и Катино сердце опустившимся. Он улыбнулся ей. — Не выгляди такой разочарованной. Я просто хочу, чтобы ты была хозяйкой и была уверена в каждом шаге, который ты предпринимаешь. Если ты передумаешь, мы остановимся.
— Я не передумаю.
Он приложил палец к ее губам.
— Такое случалось раньше.
— Я знаю, но сейчас я умнее.
— Неужели? — в его тоне звучало удивление. — И когда ты успела поумнеть?
— Я поняла, что я… — она заколебалась под разгоряченным взглядом Росса. — Что ты не безразличен мне. — Мимолетное разочарование промелькнуло на ее лице.
— Ты уверена, что не пытаешься просто заполнить пустоту в твоей жизни?
— Но не так, как ты думаешь. Мне нравится заниматься любовью и я соскучилась по этому занятию, но я не чувствую себя настолько отчаявшейся, чтобы прыгнуть в любую постель, просто чтобы удовлетворить себя. Это все равно не поможет. Впоследствии я буду чувствовать себя опустошенной.
Росс слышал, что она сказала, и чего не сказала. Именно это последнее и заставило его сердце наполниться радостью, когда он провел руками по всему ее телу, как скульптор, желающий запомнить все изгибы своего шедевра. Нежный выступ груди, великолепная округлость ягодиц, гладкий плоский живот, тонкая талия и широкая округлость бедер, изысканная линия ног, затем опять снова, чувствуя ее дрожь, по мере того как прикосновения становились более интимными. Ее кожа пылала, ее глаза, сначала осторожные и уязвимые, потемнели от пламени страсти и поощряли его прикосновения.
Он снял ее футболку, и его взгляд оказался притянутым к ее грудям, наполнявших кружевные чашечки лифчика. Его пальцы прошлись вдоль края кружева, остановились на верхушках ее грудей и двинулись дальше. Он намеревался дразнить и пытать, а также продвигаться медленно, давая ей время приспособиться к ощущениям.
Катя, должно быть, почувствовала его осторожность, так как стала более смелой. Ее губы были везде — на его шее, лбу, губах, груди, не останавливаясь ни перед чем, и этим совершенно лишали его защиты.
С внезапной настойчивостью он стащил с нее джинсы, потом помог ей сделать то же самое с его одеждой. Он привлек ее к себе, чтобы насладиться моментом, когда их тела соприкоснулись с головы до ног, прикосновением изысканно теплым и нежным. Затем Катина нога обвилась вокруг его бедра, прижимая ее тело к нему, требуя завершения осторожности и невинности и начала страсти.
Возбуждение возросло до лихорадочной интенсивности, когда Катя отдалась ему, предлагая свое тело, подав бедра по направлению к нему, ища его, когда она прошептала его имя и умоляла его любить ее. Росс распростерся над нею, пристально смотря в ее глаза, которые стали горящими и требовательными.
— Теперь, Росс, теперь. Люби меня сейчас.
Он нежно опустился, хотя знал, что она желала яростного соединения. Он должен был показать ей, что то, что началось с любовью и нежностью, может закончиться страстью и экстазом. Он медленно вошел в нее, затем вышел и вошел снова. Каждый раз, когда они сходились, ее глаза расширялись от удивления и радости. Было только чувство и изысканная напряженность, за которой последовал разноцветный взрыв и радостное освобождение, которое вернуло их с небес и оставило вспотевшими, усталыми и удовлетворенными.
