Но Барни как бы и не слышал моего вопроса.
– Уинн спросил в отеле Радница, и, к его радости, Радниц тут же принял его в огромной гостиной.
Хольц прикрыл за собой дверь, оставив Уинна вдвоем с Радницем, и тот коротко спросил:
– Марки у вас?
– Вы предлагали за них миллион, верно?
Радниц кивнул.
– Перед тем как расстаться с ними, – в голосе Уинна чувствовалась неуверенность, – я хочу, чтобы эти деньги были переведены в мой банк в Нью-Йорк.
– Это можно устроить. – Радниц протянул руку. – Покажите мне марки.
– Неужели вы думаете, что я принес их с собой? – Уинн попробовал ухмыльнуться. – Я никому не доверяю. Встретимся с вами в банке сегодня после обеда. За это время я возьму их оттуда, где спрятал. При свидетеле в банке вы дадите распоряжение телексом перевести сумму в Нью-Йорк и получите марки.
Радниц взглянул на него такими колючими холодными глазами, что Уинн заерзал на стуле.
– Хорошо, – произнес Радниц, – приходите в три часа в банк «Калифорния», спросите мистера Сандерсона. – Он помолчал. – Опишите, как выглядят марки.
Уинн описал.
– Их точно восемь?
– Да. – Уинну никак не верилось, что этот человек не моргнув глазом соглашается выплатить такую сумму. Он даже подумал, не попросить ли больше, но испугался выражения глаз Радница.
«Миллион!» – думал Уинн, мокрый от возбуждения.
– Я должен предупредить: если вы зря отнимете мое время, – спокойно продолжал Радниц, – то пожалеете, что родились на этот свет.
Угроза потрясла Уинна.
– Вы мне деньги, я вам – марки, – пробормотал он.
– Значит, в три часа сегодня. – И Радниц знаком дал понять, что разговор окончен.
На скоростном лифте Уинн спустился вниз. Эллиот дурак, думал он, пугал, а все оказалось так просто. Радниц не колебался ни секунды, платя такие деньги. От радости Уинн готов был плясать джигу. Двери лифта распахнулись, и он посмотрел на часы: 12.55. Предстояло убить как-то два часа. Уинн спросил себя, как это сделает парень, который стоит миллион, и ответил: выпьет и хорошо пообедает. Он проверил содержимое бумажника, там осталось сто двадцать пять долларов. Что ж, он не будет скупиться и пообедает в ресторане отеля. Да и о чем волноваться – через два часа он будет сказочно богат.
Не замечая Ларри, следящего за ним из-за развернутой газеты, Уинн зашел в бар и заказал двойное виски со льдом. Пока бармен занимался его заказом, Уинн подошел к официанту и сказал, что он хочет столик в ресторане. Тот уверил его, что столик будет.
Ларри уже проскользнул в бар и подслушал этот разговор. Он выбежал на улицу, где на палящем солнце его ждал Робо.
– Собирается набить желудок, – сообщил Ларри. – У нас уйма времени. Вон, направо, аптека, пойди купи рулон бинта и побыстрее.
Робо усмехнулся и побежал в аптеку. Выпив виски, Уинн отправился в ресторан, где его посадили за отдельный столик. Богатые завсегдатаи ресторана недоуменно поднимали брови, увидев плохо одетого, явно не принадлежащего к их кругу человека. Уинн заметил это, но плевать он на них хотел. Он развалился на стуле и огляделся вокруг с волчьей ухмылкой. Я не хуже вас, думал он, через два часа у меня будет миллион. Через месяц – собственный дом и яхта, и он в последний раз обедает в одиночестве. Каждая куколка в радиусе пяти миль будет драться, чтобы составить ему компанию, как только распространятся слухи о его состоянии.
Его немного смутило то обстоятельство, что меню подали на французском языке, но догадливый метрдотель оказался под рукой, и в конце концов Уинн предоставил ему выбрать для себя копченого угря и грудку цыпленка в соусе омара.
Пока Уинн обедал, Робо вернулся из аптеки и присоединился к Ларри. После госпиталя, где их отмыли, они выглядели вполне респектабельно, ничем не отличаясь от других молодых людей, приехавших на каникулы в город. Никто не обращал внимания, когда они возились около «ягуара» Уинна. Под прикрытием Робо Ларри отвинтил крышку бензобака, отмотал бинт и конец его опустил под днище автомобиля. Все заняло секунды. Ларри зажег спичку и поджег конец бинта, который держал в руках. Бинт начал тлеть. У них была минута, чтобы отбежать в безопасное место к пальмам, стоявшим недалеко от стоянки. И тут раздался взрыв, рванул бак «ягуара», который заполыхал вместе с марками, стоившими миллион долларов. Взрыв был столь силен, что вылетело несколько стекол в отеле.
– Ну, мистер Кэмбелл, – заключил Барни, – вот и вся история.
Он посмотрел на пустой стакан, потом на настенные часы, которые показывали уже 2.15 ночи.
– Мне уже пора спать.
– Но остались несвязанные концы, – напомнил я. – Как, еще по одной на дорожку? Я возьму виски, а ты?
Маленький паучий ротик сложился в улыбку:
– Никогда не скажу «нет» стаканчику виски. – И он замахал ручищей Сэму.
– Во-первых, что случилось с Джуди Ларримор? – спросил я.
На толстом лице Барни отразилось неодобрение.
– Найдете ее в клубе «Адам и Ева» в любое время. Она все так же в поисках мужчин и денег, немного пополнела, чуть слиняла, но выступает в прежнем амплуа.
– А Уинн?
– Не стоит и говорить, что Уинн, как сумасшедший, ринулся к выходу, побив все рекорды скорости, когда швейцар появился в ресторане и спросил, чей «ягуар» с нью-йоркским номером горит на стоянке. Увидев пылающий «ягуар», он окаменел. Стоял белый как бумага, а в это время Ларри и Робо просто лопались от радости. Потом на плечо Уинна легла чья-то рука, и голос Хольца спросил:
– Марки были в машине?
Уинн мог только кивнуть.
– Мне жаль тебя, – только и сказал Хольц и пошел докладывать Радницу.
Полиция схватила Уинна, когда он пытался на попутках уехать в Джексонвилл. Без машины, вещей и денег. Кто-то заявил о нем полиции, и вам не надо говорить, кто. Детектив из Майами опознал его, и Уинн загремел на пять лет за ограбление с применением насилия.
Сэм принес виски. Барни чокнулся со мной:
– Здоровья вам, мистер Кэмбелл. Очень хорошего здоровья!
– А Эллиот? – Я думал о том, сможет ли Барни закончить рассказ или виски его доконает. Напрасно я беспокоился, его возможности не знали границ.
– Эллиот? – Он пожал массивными плечами. – Вы разве не читали? Так вот. Когда Джой рассказал, что он сделал, Эллиот скупо усмехнулся и сказал Джою, что он поступил правильно.
Джоя, конечно, больше интересовало, что думает Синди. Она молча смотрела на Эллиота, и Джою очень не нравилось выражение ее глаз. Но он не уставал повторять себе, что Синди молода и через год, а может и меньше, забудет Эллиота.
Эллиот сказал им, что уезжает в Голливуд, что, возможно, не все потеряно и его агент подыщет ему работу. Ни Джой, ни Синди, ни он сам не верили в это, хотя сделали вид, что такое возможно. Эллиот пожал руку Джою, пожелал удачи, сказав, что ему было хорошо в их компании, как никогда. Джой растрогался, он видел, что Эллиот говорит от души.
Потом Эллиот повернулся к Синди:
– Я говорил тебе, Синди, мы не созданы друг для друга. Прости меня. – Он улыбнулся ей. – И прощай.
Он ушел, даже не дотронувшись до нее, Синди спрятала лицо в ладонях и горько заплакала.
Джой и не пытался ее утешить. Он подошел к окну и смотрел, как Эллиот сел в «альфу» и отъехал. Вспомнив слова Эллиота, о которых рассказывала Синди, «без денег – ты мертв», Джой прошептал, когда машина скрылась за углом:
– Прощай, Эллиот…
