– Возможно. Я все-таки иногда переодеваюсь.
– У меня к вам немного неформальная просьба, – дружелюбно сказал он. – Только не воспринимайте ее в штыки. Можно взглянуть на вашу серую юбку? Вы в ней обычно ходите на работу.
Наталья буквально вырвала пропуск у него из пальцев. Вскочила и возмущенно заявила, что это уже переходит всякие границы. Что если хотят сделать у нее дома обыск – пусть приходят и берут все, что угодно. Женщина начала плакать и, захлебываясь рыданиями, выдавила, что с ней не имеют права так обращаться! А ее серая юбка – пока что ее собственность! Хотела бы она знать, зачем она кому-то понадобилась?!
– Успокойтесь, никакого обыска у вас делать не будут, у меня пока нет на это права, – так же дружелюбно сказал следователь. – Это простая просьба. Вы ведь сами сказали, что хотите помочь следствию.
– Да как моя юбка может чему-то помочь?! И вообще, она, кажется, в стирке. – Женщина все еще всхлипывала. – Интересно, кому я так мешаю в нашей мастерской! Вы бы лучше присмотрелись к тому, кто меня оговорил! Может, это ему выгодно!
Вытерев слезы, она добавила, что следователь, кажется, забыл, что именно она сохранила для расследования такую важную улику, как линза! А если бы ее забрал убийца или его сообщник?! Тогда бы ее точно никто никогда не увидел!
Через час после того как женщина ушла, следователь отправился в буфет пообедать. Когда он возвращался к себе, его остановили в коридоре и сообщили, что ему звонила Кузмина. Очень хотела с ним поговорить и сказала, что перезвонит позже. Зайдя в кабинет, следователь сам набрал ее номер.
Голос, который раздался в трубке, был каким-то странным. Женщина говорила отрывисто и очень тихо, слышалось ее тяжелое дыхание.
– Погромче нельзя? – поинтересовался следователь, когда женщина произнесла фразу, которую он понял наполовину.
– У меня температура, – хрипло сказала она. – Я не могу к вам приехать, а дело, наверное, срочное. Мне кажется, я знаю женщину, которая под меня подделалась.
Она начала кашлять, и следователь, не хуже чем врач в стетоскоп, слышал, как хрипит и свистит у нее в груди. Задыхаясь, женщина пыталась рассказать что-то про питерский поезд, блондинку, клетчатый зонтик.
– Она ниже меня, но она носит каблуки, а я часто нет… И фигура… Приблизительно… Глаза темные, темно-карие… И клетчатый зонтик.
Она снова захлебнулась от кашля. Следователь подождал, пока Варя придет в себя и уточнил:
– Какие, вы говорите, у нее глаза? Темно-карие?
– Да, – выдохнула Варя. – Очень темные. Почти… Почти черные.
– Варвара Александровна, вы помните, о чем мы с вами говорили в последний раз? Я вам показал линзу. Вы помните?
– Да. Голубую линзу.
– Оттеночную, – он с нажимом произнес это слово. – Если у той женщины цвет глаз такой темный, то с помощью этой линзы его не изменить! Не хочу вас расстраивать, но кассирша утверждает, что один глаз у той женщины был очень светлый, светло-голубой. И еще, я говорил про диоптрии. Эта женщина, которую вы подозреваете, близорука? Носит очки?
– Нет… – Варя заговорила совсем тихо, так что он с трудом разбирал слова. – Она видит нормально…
– Вы уверены? А может, носит линзы?
– Я не знаю, – выдавила Варя. – Только… Она постоянно ездит в поезде… Стала бы она возиться с линзами…
– Она что, проводница?
– Она… Проститутка. Ее зовут Нина. Больше я ничего не знаю, правда, есть телефон, по которому она отвечает… В Питере. Запишите номер.
Следователь записал.
– А ее фамилию должен знать приятель моей подруги Кристины Гучковой. Его зовут Виталий. Попробуйте связаться с ним. Мне трудно говорить… Я не могу.
Она задохнулась и почти прошептала:
– Еще… Насчет заведующей. Она боялась кого-то из сотрудников мастерской. Я не знаю кого. Этот человек должен иметь доступ к готовым снимкам. И наверное, был как-то связан с теткой Лизы… Елизаветы Юрьевны. – Она сипло вдохнула воздух и подавила кашель. – Тетка со стороны матери. Зовут Антонина Павловна Дубовская. Живет в Питере, работает в фотомастерской у Московского вокзала. Больше я о ней ничего не знаю. Кто-то из мастерской с ней связан. Не знаю, кто это может быть. Кроме кассирши, наверное, любой.
Следователь посоветовал ей усиленно заняться своим здоровьем и никуда из дома не выходить. Он свяжется с ней в самое ближайшее время. Женщина поблагодрила и первая положила трубку.
Он выдвинул ящик стола, достал контейнер с линзой, легонько взболтал раствор, посмотрел его на свет. В порядке эксперимента он предлагал некоторым сотрудницам с глазами самого различного цвета примерить эту линзу. Согласились все – женщинам было очень любопытно узнать, как изменится цвет их глаз. На его счет в управлении даже иронизировали, что он нашел хороший способ заманить к себе в кабинет молоденьких практиканток. Но так или иначе он получил определенные результаты. Выяснилось, что серым глазам линза придавала голубоватый оттенок. Зеленым – некоторую примесь цвета морской волны – неяркую и не очень явную. Зато на карие не действовала никак. Либо Кузмина ошиблась, называя подозреваемую, либо…
– Черт, – произнес он, ставя контейнер на стол. – И ведь именно Чекальникова отдала ее нам… Это просто не та линза!
Гучкова, которой позвонили на работу, была шокирована просьбой дать координаты ее приятеля по имени Виталий.
– Он-то вам зачем? – настороженно спросила она следователя. Но его домашний номер все-таки дала.
Однако все попытки дозвониться по этому телефону потерпели неудачу. Никто не снимал трубку. Следователь сперва звонил сам, потом перепоручил это помощнику. Однако ни в шесть часов вечера, ни в восемь, по номеру никто не ответил. Во многом благодаря Кристине.
Женщина знала не только домашний телефон своего приятеля. Ей был известно, как его найти в рабочее время. Она позвонила ему и сообщила, что им интересуется следователь, которые ведет дело об убийстве завмастерской, где работал муж Вари.
– Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовалась она.
Тот ничего не понимал. Голос у него был подавленный, и Кристине стало ясно, что со вчерашнего вечера приятель так и не пришел в себя. Она предложила приехать к ней и поужинать вместе. Сделала заманчивое предложение насчет ужина, лихорадочно соображая, успеет ли хотя бы нарезать бутерброды. Тот ответил согласием. Кристина даже подумала, не сплавить ли куда-нибудь детей в очередной раз. Но мама исключалась, а лучшая подруга была больна. И тут ее осенило. Она заговорила так громко, что ее слышали все до единой сотрудницы, сидевшие вместе с ней в кабинете:
– Слушай, так это Варька на тебя стукнула! Откуда они еще про тебя узнали?! Я же не говорила! Зачем ей это надо?!
– Не знаю, – пришибленно отвечал тот. Кристина разом переменила планы. Она заявила, чтобы тот заехал за ней к концу рабочего дня. Они съездят к Варе и все выяснят. Все равно та сиднем сидит дома – с такой-то простудой.
Но многого они от Вари не добились. Та, правда, открыла им дверь, но даже поздороваться не смогла. Указала пальцем на горло и, натыкаясь на мебель, вернулась на свое лежбище. Кристина обеспокоенно последовала за ней:
– Тебе так плохо? Где ты так простыла, ты же вчера сидела дома?
– Попала под дождь, – просипела Впря, закутываясь в одеяло. У нее был блестящий, невидящший взгляд. – Поставь чайник, пожалуйста.
