отличается от обычных вин, но закивала, мол, великолепно. Всеволод Федорович остался доволен и заметил:
— Лизе немного скучно… — Светлана тронула его за руку и отрицательно замотала головой, да не убедила «папу». — Не спорь, я ведь знаю тебя. Ты известная болтунья, а сейчас вынуждена молчать. Думаю, эту проблему решим, я уже говорил твоему мужу, что собираюсь показать тебя европейским докторам.
Светлана приложила лоб к его плечу, что он понял как согласие, погладив ее по щеке и поцеловав в голову. Всеволод Федорович встал из-за стола:
— Вы посидите, а я пойду на покой, устал.
— Вас проводить? — подхватился Родион.
— Неужели я произвожу впечатление развалины? Отдыхайте.
Наступила пауза, во время которой Виталий разлил вино по бокалам, не дав это сделать официанту. Объект изменился, теперь Светлану интересовало окружение Всеволода Федоровича, она наблюдала то за Эндрю, то за Виталием. Первому было хуже, чем ей, он вообще ничего не понимал, однако не страдал по сему поводу. Эндрю тщательно и неторопливо пережевывал, находясь в состоянии отрешенности, мало того, ему, как показалось Светлане, нравилось его одиночество среди людей. И что примечательно, он ни разу ни на кого не посмотрел, нет, правда, словно один за столом!
Виталий был посимпатичней огненно-рыжего Эндрю, он производил впечатление человека умного, закрытого и невозмутимого. Интеллигент ли он? И да, и нет. Крепкое телосложение, говорившее о физической силе, не вязалось с утонченным интеллигентом в представлении Светланы, в то же время Виталий знал этикет, хотя это еще ничего не значит. Что-то в нем было аристократическое… впрочем, аристократизм тоже не показатель интеллигентности. В общем, Светлана запуталась, а занималась изучением обоих она с прицелом: можно ли на них рассчитывать. И вдруг…
— Эндрю, как тебе дочь и ее муж? — спросил Виталий по-английски.
Не поднимая от тарелки глаз, тот тоже бросил вопрос:
— Ты уверен, они не понимают?
— Старик говорил, муж не знает ни одного иностранного языка, а дочь плохо училась, с трудом справлялась с русской письменностью. — Виталий спохватился: — Простите, я спросил, как Эндрю наша русская кухня, он сказал, что ничего подобного ему не приходилось пробовать. — И перешел на английский: — Ешь, дорогой, это «селедка», типично русское блюдо.
— Си-ле-дыка, — повторил Эндрю по-русски, достал записную книжку, записывая новое слово, сказал по-английски: — Отстать от меня со своей рыбой, она невообразимо соленая. Девчонка красивая и не соответствует рассказам старика, у меня сложился образ бесовки.
— Эндрю сказал, что селедка станет его любимым блюдом. — Снова по-английски: — А что скажешь о муже?
— Много суетится, — ответил Эндрю. — Не люблю суетливых, они меня раздражают. В его случае суета несколько преувеличена.
— Ты усматриваешь в его поведении фальшь?
— Должно быть, — слегка пожал плечами Эндрю и впервые за вечер посмотрел на Родиона, затем на Светлану. Он улыбнулся им, на его лице появилось множество морщин, которые при гримасах бороздят слишком тонкую кожу даже у молодых людей. — Пока не берусь судить. Но мне не нравится его окружение, мрачные люди. Разве с добродушным и веселым человеком уживается мрачность? Люди стремятся окружить себя таким же полем, какое имеют сами, точнее будет сказать, злой нрав ищет себе или подобного монстра или нейтрального партнера. А добродушие хочет жить в положительной среде.
— Примитивно, но, может, ты прав. — Виталий перевел: — Эндрю говорит, вкус соленой рыбы, имеется в виду селедка, оттеняет красное вино, которое придает неповторимое послевкусие. Эндрю в восторге от блинов с икрой и пельменей, но тесто с мясом — тяжеловатая еда на ужин…
Поставив локти на стол и переплетя пальцы, на которые она упиралась подбородком, Светлана увлеченно слушала упоительную ложь. Уж что-что, а с английским она неплохо знакома. Все стюардессы мечтают о зарубежных рейсах, сейчас это желание вполне осуществимо. Да и на наших линиях нередко приходится летать с пассажирами-иностранцами, знать хотя бы один иноземный язык требуют авиакомпании, если, конечно, это серьезная фирма. А Светлана учила язык еще с детства, папа настаивал, нанимал учителей, позже приступила ко второму — испанскому, на этом языке тоже много народу говорит.
— Скажите ему, что у нас еще есть чем его удивить, — включился Родион. — Завтра обещаю шашлыки, это блюдо стало традиционным для русских, а также он попробует фирменный суп из осетрины…
Желудочная тема Светлану не волновала, она согласна на хлебе и воде сидеть, только бы уйти отсюда живой, невредимой уже не уйдет. Но когда переговаривались Виталий с Эндрю, она вслушивалась в их диалоги, стараясь определить, кто они: служащие Всеволода Федоровича, равнодушные к патрону и его проблемам? Друзья и единомышленники старика или тайные враги? За один вечер невозможно определиться, а чем чреваты необдуманные поступки, Светлана знала на опыте. Главное — не спешить.
Уже лежа на своем диване, куда ее проводили с величайшими предосторожностями, перематывая пленку памяти назад, Светлана держала перед глазами одного Роди. Она восстанавливала в памяти его реакции на ту или иную фразу, выражение лица, интонации, жесты. Он сегодня был совсем другим, он старался быть другим, это просек Эндрю, правда, облек в другие слова. Роди хотелось нравиться папе жены, одновременно он нервничал, что тесть распознает обман, поэтому перебирал с услужливостью. Чего же он хочет добиться обманом? Это важно — вычислить интерес врага.
15
Феликс и Большой Гоша отчитались, что внедорожник увидели, он въезжал во двор примерно в седьмом часу, его сопровождал легковой автомобиль. Сфотографировали, фотографии получились неважными. Во-первых, снимали издали, так как на улице в это время находились люди и машины, подойти ближе не рискнули. Во-вторых, стекла тонированные больше установленных норм, из-за них в салоне ни черта не видно. В-третьих, фотоаппарат слабоват, объектив нужен мощный, чтоб снимать с расстояния. Захар не расстроился, у него вызрело предложение:
— Распределяемся по адресам, хозяева которых имеют джипы цвета металлик. Когда джип выезжает, одному нужно оставаться на месте, второму ехать за ним.
— Ты забыл угрозу? — спросил Михаил.
— Какую?
— Стриж арестует нас всех.
— А… — вспомнил Захар. — Не арестует, он просто пугнул нас.
— Плохо знаешь ментов, — возразил Михаил. — И потом, он же просил не мешать, думаю, у него сведений набралось достаточно, потому он был категоричен.
— Мне плевать, Светлячок на Семигорке, она прислала сообщение, она, а не Лиза, которую я в глаза не видел.
— Вот именно, не видел, но Лиза есть. И Лизу почему-то путают со Светланой, тебя это не наводит на некоторые мысли?
— Наводит. кто-то играет жизнью Светлячка, может быть, сама Лиза.
— В таком случае она не одна играет, — заметил Феликс. — Светлану увозили мужчины, это уже групповщина.
— Тебя, Мишка, пугает опасность? — спросил Большой Гоша. — Так нас много.
— У нас руки и ноги, — вздохнул Михаил, понимая, что некоторые горячие головы охватил азарт. — А члены группы наверняка имеют стволы. Стриж предостерегал нас…
