Теперь в этом сражении произошла концентрация сил с избытком. В этом самом жестоком бою между двумя непреклонными воинами потери англичан составили 137 человек убитыми и 430 ранеными на 11 кораблях. Из этого общего числа потерь 2 центральных корабля, флагман и его передний мателот понесли потери 104 убитыми и 198 ранеными – 53 процента всех потерь эскадры, которые в целом составили 18 процентов. Эти потери были гораздо более значительными по отношению к величине кораблей, чем те, которые понесли лидеры двух колонн при Трафальгаре[166]. Материальный ущерб в смысле повреждений корпуса, рангоута и т. д. был еще более значительным. Английская эскадра из-за этого сосредоточения сил противника против ее малых подразделений оказалась полностью небоеспособной. Уступая в численности перед началом сражения, она решительно усугубила неравенство сил из-за выхода из строя двух кораблей. Сюффрен получил большую свободу действий.
Но насколько эта концентрация сил отвечала замыслам Сюффрена? Для ответа на этот вопрос следует ознакомиться со страницами книг двух французских историков[167], которые опираются в изложении событий на его собственные депеши в министерство флота Франции. Практическая выгода французов должна быть также проверена сравнением списков потерь личного состава и материального ущерба, понесенных отдельными кораблями обеих эскадр. Ведь очевидно следующее. Если бы при одинаковых потерях обеих эскадр англичане потеряли 2 корабля, вышедшие из строя на месяц или больше, в то время как ущерб французов распределился бы на 12 кораблей, способных вернуть боеспособность через несколько дней, то победа, с тактической и стратегической точек зрения, оказалась бы на стороне французов[168].
Что касается Сюффрена, то ничто не указывает на его намерение произвести именно такую атаку, какой ее описывает Хьюджес. Замысел Сюффрена, располагавшего 12 кораблями против 11 английских, видимо, состоял в использовании обычной практики англичан – построить линию параллельно линии неприятеля, спуститься всей эскадрой и завязать бой корабля с кораблем. К этому Сюффрен добавил одну простую комбинацию. Двенадцатый французский корабль, оставшийся без соперника, должен был завязать бой с арьергардным английским кораблем под ветром, поставив его, таким образом, между двух огней. В действительности сосредоточение сил на авангарде и центре в том виде, как его описывает Хьюджес, тактически уступает аналогичным действиям в отношении центра и арьергарда колонны. Это справедливо даже для кораблей на паровом двигателе, которые, хотя и менее чувствительны к потерям движительной силы, должны все же развернуться, чтобы пройти от авангарда к арьергарду, теряя много драгоценных секунд. Но это особенно справедливо для парусных кораблей, и прежде всего находящихся в условиях неустойчивой, неблагоприятной погоды, когда в сезон, в который происходило упомянутое сражение, постоянно меняются муссоны. Нельсон подчеркивал свое пренебрежение к русским того времени, заявляя, что без колебаний атаковал бы их авангард с расчетом расстроить всю линию в силу отсутствия у них морского искусства (русские доказали обратное усилиями Спиридова, Грейга, Ушакова. –
Капитан Шевалье описывает атаку Сюффрена следующим образом. Упомянув о построении Хьюджесом линии на правом галсе, он продолжает: «Французы совершили такой же маневр, и две эскадры пошли параллельными линиями курсом примерно на западно-северо-запад (А, А). В 11 часов наша линия выправилась, Сюффрен дал сигнал спуститься к западно-юго-западу всей эскадрой. Наши корабли не соблюдали строй, и авангард, состоявший из лучших ходоков (самых быстрых кораблей. –
Из всей этой записи горячего почитателя Сюффрена, который имел свободный доступ ко всем официальным документам, очевидно, что французский коммодор задумал атаку простейшую по замыслу и трудную по исполнению. Для сохранения строя при свободном ходе требуется хорошая сноровка, особенно когда корабли имеют разную скорость хода, как в случае с эскадрой Сюффрена. Крайне серьезные повреждения, понесенные Superbe и Monmouth, безусловно связанные с сосредоточением сил, нельзя отнести к диспозиции Сюффрена. «Повреждения, которые понес Heros в начале боя, не позволили ему оставаться рядом с Superbe. Не имея возможности своевременно обстенить марселя, поскольку брасы были перебиты, он двигался вперед и остановился только на траверзе корабля Monmouth[170]. Это объясняет беды английского корабля, уже получившего повреждения и теперь вступившего в бой с более сильным противником. Superbe освободился от корабля Сюффрена только для того, чтобы сразиться с другим, столь же мощным, французским кораблем. Когда Monmouth отдрейфовал или спустился под ветер, французский флагман тоже отдрейфовал так, что некоторое время он вел огонь из кормовых орудий по носовой части Superbe (В, г). Этот английский корабль одновременно подвергся нападению с траверза и кормы двух французских кораблей, которые по сигналу или без него подошли для поддержки своего коммодора.
Исследование списка потерь показывает, что они распределялись гораздо равномернее среди французских, чем английских кораблей. Однако не менее трех английских кораблей вовсе избегли человеческих жертв, в то время как это удалось лишь одному французскому кораблю. Характер боя, видимо, определило несколько случайное сосредоточение огня двух 74-пушечных и одного 64-пушечного французских кораблей на 74-пушечном и 64-пушечном английских кораблях. Предположив, что корабли соответствующих рангов были действительно равносильны, следут сделать вывод, что французы привели в действие, считая только по одному борту, 106 орудий против 69 англичан.
Поведение адмирала Хьюджеса в течение трех дней, предшествовавших сражению, вызвало некоторые критические замечания, поскольку он воздерживался от нападения на французов, хотя они находились продолжительное время в подветренной позиции, превосходя англичан в численности всего на один корабль и имея весьма растянутый строй. Полагали, что у него была возможность бить французов по частям[171]. Имеется слишком мало данных, чтобы оценить надлежащим образом это мнение, которое, вероятно, отражало разговоры в кают-компаниях и на шканцах подчиненных адмиралу офицеров. Собственный отчет Хьюджеса о положении двух эскадр отличается нечеткостью и в одной важной особенности прямо противоречит французскому отчету. Если вышеупомянутая пресловутая возможность и представлялась, то английский адмирал в нежелании ею воспользоваться придерживался решения, с которым вышел в море, – то есть не искать, но и не избегать боя с неприятелем, но идти прямым курсом на Тринкомали, высадить войска и выгрузить припасы, которые имел на борту. Другими словами, он руководствовался в своих действиях скорее французской, чем английской морской тактикой, требовавшей предпочесть атаке неприятельской эскадры выполнение конкретной миссии. Если из-за этого Хьюджес позволил навязать бой, имея благоприятные условия ускользнуть, то он, несомненно, имел основания горько сожалеть о своей промашке после состоявшегося сражения. Однако в отсутствие точной информации самым примечательным является впечатление, произведенное этим событием на общественность и профессионалов. Оно показывает, насколько сильно англичане привержены принципу, что атака неприятельской эскадры должна быть первейшим долгом английского адмирала. Можно сказать и так, что Хьюджесу едва ли пришлось бы хуже, если бы он атаковал, а не позволил противнику атаковать себя. И конечно, ему пришлось бы хуже, если бы капитаны Сюффрена были такими же искусными, как его
