Увидев удаляющуюся фигуру, Руперт бросился вслед за ней. Он проигнорировал крик Дафны: «Не надо! — и набросился на неизвестного. Убегавший упал, но вывернулся из рук Руперта и попытался подняться. Он ударил ногой Руперта, державшего его за ступню, пытаясь сбросить его. Сильным рывком Руперт повалил беглеца. Человек пытался откатиться в сторону, отбиваясь руками и ногами. Руперт успокоил его, ударив локтем по голове, и скоро он лежал, придавленный коленом, упершимся ему в спину.
— Берегитесь! — крикнула миссис Пембрук.
Руперт нагнулся, и удар пришелся ниже виска. Звезды посыпались из его глаз. Он тоже увидел второго негодяя, с поднятым ножом приближавшегося к нему. Руперт бросился на него. Они, сцепившись, свалились на пол и боролись среди осколков сыпавшейся с полок глиняной посуды.
Откуда-то появилась еще одна фигура, и чей-то голос что-то выкрикнул по-арабски. Пока Руперт расправлялся с одним врагом, краем глаза он заметил, как миссис Пембрук подняла что-то с пола и вмешалась в драку.
Он не мог определить, что это было, у него не было времени. Но он услышал вопль, и один из нападавших, пошатываясь, пошел в сторону, на голове его не было тюрбана, и он держался за голову. Высоко держа тяжелый предмет, она бросилась за ним, и он побежал. Затем что-то ударило Руперта в затылок. Он погрузился в темноту, где ярко вспыхивали и гасли огни. Земля разверзлась под его ногами, и он полетел вниз. Огни погасли.
Свет медленно возвращался. Руперт чувствовал запах ладана и амбры и чего-то еще, что ассоциировалось с понятием «она». Его голова лежала на чем-то мягком, пахнувшем женщиной. Он мгновенно понял, что это женская грудь. Его щеку приятно поглаживала нежная гладкая женская рука. Ее рука. Экзотическое благоухание принадлежало тоже ей. Ладан. Аромат богини!
— Мистер Карсингтон, вы должны поговорить со мной, — сказала она.
Руперт предпочел бы помолчать. Оставаться все в том же положении, положив голову на ее грудь, и вдыхать ее аромат, в то время как она нежно поглаживает его по щеке.
— Мистер Карсингтон. — Рука уже не поглаживала, а с нарастающим нетерпением похлопывала его по щеке.
Помня о вспыльчивом характере леди, он понимал, что вскоре похлопывание превратится в пощечины. Он открыл глаза и встретил взгляд ее зеленых глаз, в котором беспокойство сменялось раздражением.
— Где я? — спросил он, хотя ответ ему был хорошо известен. Руперт тянул время. Ее грудь была идеальной подушкой. Ему не хотелось покидать ее.
— На полу в кладовой Аназа, — сказала она. — Кажется, у вас обморок.
— Обморок? — недоверчиво повторил он. — Меня ударили по голове. Мне следовало быть внимательнее, это случается довольно часто.
— Это многое объясняет. — Дафна собралась подняться. Сознавая, что она без угрызений совести позволит его бедной разбитой голове стукнуться об пол, он поспешил сесть.
Руперт огляделся. Пол был усеян осколками и маленькими человеческими фигурками. Неподалеку лежал каменный сокол приблизительно в фут высотой. Он подобрал его и взвесил на руке. Сокол был сделан из тяжелого полированного черного камня. Вот с ним-то она и напала На бандита.
— Этот сокол — олицетворение бога Гора, — объяснила Дафна. — Хорошо, он оказался у меня под рукой. Эти маленькие фигурки очень милы, но для защиты не годятся.
Раскрашенные деревянные фигурки были похожи на тех, что стояли на полке у нее дома. Руперт поднял одну.
— Что это такое? Куклы? Священные идолы?
— Никто не знает. Их, как и разбитые сосуды и мумии, обычно находят в гробницах. Грабители сбежали с сокровищами давным-давно.
— Как много тайн, — заметил он. Спрятав одну фигурку в нагрудный карман, Карсингтон встал. — Кажется, Ванни Аназ будет хранить свои тайны до Судного дня.
— Отнюдь, — возразила миссис Пембрук. — Пока вы безрассудно набросились на бандитов, не зная, сколько их там, я остановилась посмотреть, жив ли он. Вернее, был еще жив. Перед смертью он успел сказать: «Ищите Рамзеса». — В ее голосе слышалось раздражение.
И только тогда Руперт заметил темные пятна на ее накидке. Вероятно, она встала на колени, чтобы помочь умирающему, впоследствии помогла ему самому. Она не упала в обморок, не закричала, не убежала. Дафна ворвалась в кладовую, схватила оружие и дралась с убийцами рядом с ним.
Она оказалась храброй до глупости.
Странные вещи происходили в его душе — неожиданная вспышка чувства, которому Руперт не знал названия. В нем, естественно, было и плотское желание, поскольку он был мужчиной, и требовалось нечто большее, чем несколько пятен крови на ее одежде, чтобы заглушить его. Однако страсть была с ним неразлучна, как старый друг, естественна как дыхание. То чувство, которое присоединилось к ней, казалось таким же загадочным, как и деревянная фигурка, спрятанная в карманы.
Руперт не понимал этого чувства и даже не пытался понять. Он видел, что Дафна расстроена. И причин для этого было предостаточно.
— Прошла всего парадней, а уже куча покойников, — сказал он, направляясь к ней.
Она предостерегающе подняла руку. Рука только чуть дрожала, и он не заметил бы этой дрожи, если бы смотрел на Дафну не так внимательно.
— Не надо, — сказала она. — И не вздумайте успокаивать меня.
Руперт действовал инстинктивно, что было на него не похоже. Он знал, как обнять женщину, и, сцепив зубы, позволить ей выплакаться на своем плече. Он ненавидел слезы, но мог это вытерпеть. Не то чтобы ему было неприятно обнимать ее, но он предпочел бы обойтись без рыданий.
— У вас был шок. Вы ведь не каждый день находите людей с перерезанным горлом?
— Мне не нужны утешения, — ответила Дафна, — мне нужны ванна и чашка чая. Но сначала… — Она закрыла глаза, покачала головой и снова открыла. — Мы должны сообщить властям.
— Вы с ума сошли? У вас на одежде кровь. Вспомните, вы говорили мне, как невероятно глупы здесь полицейские. Они решат, что это мы убили торговца коврами.
— Сбежать было бы намного подозрительнее, — возразила она.
Руперту тоже требовалась ванна и глоток чего-нибудь покрепче чая. Ему не хотелось снова идти в полицейский участок и смотреть, как она спорит с безмозглыми грубиянами. Он не мог утихомирить кого- либо или юмором разрядить обстановку, потому что не знал языка. И уж конечно, он не хотел провести еще одну ночь в тюрьме отдельно от миссис Пембрук и не в состоянии защитить ее.
Он не хотел, чтобы снова освобождать их явился Бичи и решил, что поручать заботу о сестре Майлса Арчдейла Руперту Карсингтону было большой ошибкой. И Руперт не хотел, чтобы секретарь предложил мистеру Солту доверить лорду Ноксли опеку миссис Пембрук. А мистера Карсинггона отправить в пустыню, где, если повезет, на него свалится многотонный обелиск.
Руперт не собирался посвящать Дафну в ход своих размышлений.
На его лице появилось благородное выражение.
— Как пожелаете, мадам. Думать — это ваша обязанность, — сказал он, изображая идиота.
Не прошло и часа, как мистер Бичи, полицейские, местный шейх и переводчик собрались в лавке Аназа. Сейчас они толпились в первой комнате. В ней, если не считать пятен крови на полу, все было в порядке. Однако кладовые, расположенные за ней, были разграблены. Вероятно, как предположил Руперт, в то время, когда один из грабителей отвлекал Аназа разговором в передней комнате.
— Может быть, Аназ услышал шум, — рассуждал он, — и направился посмотреть, в чем дело, в этот момент первый грабитель и перерезал ему горло.
Когда это перевели шейху, тот нахмурился и пошел осмотреть тело. После осмотра труп унесли.
Тем временем Бичи тихо дал понять Руперту, что положение становится крайне неприятным. Ванни Аназ не был одним из сотен ничтожных египетских торговцев. Он был важным иностранцем, оказывавшим многочисленные услуги Мухаммеду Али, и вследствие этого пользовался расположением паши. Более того, он оказался третьим человеком, убитым поблизости от миссис Пембрук и мистера Карсинггона в течение последних двух дней.
К счастью, шейх Салим оказался более умным и логично мыслящим человеком, чем полицейские.
