— Значит, вы не сомневаетесь, что эта вещь пропала? — небрежно спросил он. — Не лежит в другом месте или смешалась с другими бумагами?
— Едва ли я могу перепутать древний папирус с обычными бумагами.
— Будь я проклят, если я понимаю, зачем кому-то потребовалось устраивать все это ради папируса, — сказал он. — По пути сюда ко мне по крайней мере раз шесть приставали египтяне, размахивая у меня перед лицом так называемыми древностями. Нельзя пройти мимо кофейни, чтобы оттуда не выскочил какой-нибудь веселый парень и не предложил вам кипу папирусов, не говоря уже о его сестрах, дочерях и лишних женах. Все как одна — девственницы, что удостоверено и гарантировано.
Дафна выпрямилась, стоя на коленях, и посмотрела на него.
— Мистер Карсингтон, — сказала она, — я думаю, нам давно пора поговорить о деле.
— Нельзя сказать, что меня бы это интересовало, если бы товар и был подлинным, — продолжал он. — Я никогда не понимал этой суеты вокруг девственниц. По моему мнению, женщина с опытом…
— Ваше мнение, мистер Карсингтон, никого не интересует. И вам незачем «понимать», почему это так или иначе. Вы здесь не для того, чтобы думать. В этом деле вы представляете физическую силу, а я — ум. Вам понятно?
Руперту было ясно, что раздражать ее — прекрасный способ предотвратить слезы. Ее глаза снова оживились, но лицо, хотя и было уже не таким напряженным, оставалось смертельно бледным.
— Ясно как день, — ответил он.
— Хорошо. — Дафна указала на диван, стоявший напротив стола. — Будьте добры, сядьте. Мне надо многое сказать, а ваш вид утомляет меня. Прежде всего вам не надо снимать обувь. Восточный обычай неудобен для людей, носящих европейскую одежду. Хотя я не совсем понимаю, почему здесь люди так стараются снять обувь перед тем, как ступить на ковер, когда песок свободно попадает на ковры, циновки, диваны и все остальное и без нашей помощи.
Руперт сел, куда она указала, взбил подушку и подложил себе за спину. Когда Дафна устроилась на диване напротив, он заметил, что она сбросила туфли. Он увидел ее узкую стопу в чулке, прежде чем она подобрала под себя ноги.
Руперт не думал, что она сделала это нарочно. Но эти ноги в чулках все равно привлекли его внимание, и как обычно, жаркая волна пробежала по его телу. Он в своем воображении дорисовывал, как выглядят ее ноги выше лодыжек, когда в комнату ворвалась Лина. Она тащила за собой того крепкого веселого парня, которому Руперт помахал совсем недавно, входя во двор.
— Накурился! — кричала горничная. — Взгляните на него!
Все посмотрели на Вадида. Он улыбнулся и поздоровался.
— Весь день он курил гашиш, а может, это был опиум, подмешанный в табак, — сказала Лина. — Я не смогла определить, что это, но любой видит, что Вадид парит в небесах и во всех видит добрых людей. Он ничего не сможет нам рассказать.
Руперт встал, подошел к привратнику и поглядел в его полузакрытые глаза. Вадид улыбнулся, кивнул и что-то пробубнил. Руперт схватил его за предплечье, оторвал от пола и подержал в воздухе. Глаза Вадида широко раскрылись. Руперт встряхнул его, затем поставил на пол.
Вадид, разинув рот, уставился на него.
— Объясните ему, что следующий раз, когда я подниму его, он вылетит в окно, — сказал Руперт. — Скажите, что, если он собирается проверять свою способность летать, я советую ему ответить на несколько вопросов.
Лина быстро заговорила. Вадид, заикаясь, ответил, бросая на Руперта испуганные взгляды.
— Он говорит спасибо, добрый господин, — перевела Лина. — У него теперь прояснилось в голове.
— Я так и думал, — заметил Руперт. Он вопросительно посмотрел на миссис Пембрук.
Ее замечательные глаза широко раскрылись, неодобрительно поджатые губы расслабились. Руперту захотелось приблизиться к ее изумительному лицу и ощутить нежность этих губ… Но не так уж он был глуп.
— Вы желали допросить его, если не ошибаюсь? — спросил он.
Дафна моргнула и, повернувшись к Вадиду, быстро заговорила на непонятном языке. Вадид неуверенно отвечал ей.
Пока они разговаривали, Руперт отправился на поиски кофе.
Немного поплутав по лабиринту коридоров, он нашел лестницу и вскоре на нижнем этаже обнаружил кухню. Обитатели явно покинули ее в большой спешке. Он увидел миску с горохом, который не успели растолочь, деревянную утварь на полу, кусок теста на камне, горшок на жаровне. Руперт также нашел серебряный кофейный сервиз с крошечными чашками без ручек, но никаких признаков кофе.
Он вошел в соседнюю маленькую комнатку, которая, видимо, служила кладовой и начал открывать банки. Неожиданно он ощутил какое-то движение, слабый шорох. Крысы?
Карсингтон посмотрел туда, откуда доносился звук. В темном углу стояло несколько высоких глиняных кувшинов. Он заметил кусок синей ткани и пересек комнату. Вор пытался проскользнуть мимо него, но Руперт ухватил его за рубашку.
— Не так быстро, приятель, — сказал он. — Сначала мы по-дружески побеседуем.
Глава 3
Глядя на нее, никто бы не сказал, что она, сохраняя привычную невозмутимость, пришла в себя после того, как увидела проявление грубой силы со стороны мистера Карсингтона, не так скоро, как Вадид.
На мгновение Дафна почувствовала себя персонажем из «Тысячи и одной ночи», нечаянно выпустившим джинна из бутылки — мощного и неуправляемого.
Она пыталась сосредоточиться, но мозг отказывался ей подчиняться. Ее тревожило выражение, появившееся на лице мистера Карсингтона в тот момент, когда она подняла вуаль.
Дафне еще не приходилось сталкиваться с людьми, подобными четвертому сыну графа Харгейта. В последнее время она жила довольно замкнуто. С появлением Руперта Карсингтона распахнулась дверь в непредсказуемый мир. Дафна не знала, радоваться ей или огорчаться. Она была слишком расстроена, чтобы рассуждать здраво: Майлс пропал, папирус похищен, дом всеми покинут, привратник одурманен.
Дафна заставила себя рассуждать логично.
Мистер Карсингтон был всего лишь эксцентричным англичанином. Более того, проявление грубой силы доказывало, что он как нельзя лучше подходил для ее целей. В присутствии его она могла не опасаться, что кто-то осмелится угрожать ей, становиться на ее пути или отказывать ей в содействии.
Правда, он был тупицей, но это тоже имело свои преимущества. Он не сможет смущать и запугивать ее, как это делал ее ученый муж. Мистер Карсингтон не подумает, подобно Майлсу, что ей с ее высоким интеллектом совершенно чужды грубые реальности будничной жизни. Наконец Дафна решила, что Руперт Карсингтон вполне ее устаивает, и сосредоточилась на беседе с Вадидом.
Он был готов рассказать все, однако проблема заключалась в том, что он ничего не знал.
Вадид не знал, из какой кофейни появился мальчишка, принесший отравленный табак. Как он мог это знать? В Каире десятки таких мальчишек, сказал он. Они убегают, умирают от чумы, находят работу в других местах. Кто может проследить за ними? Он понятия не имел, откуда появился нехороший табак, только наверняка не из обычного места, где Вадид получал его, — одной из наиболее респектабельных кофеен Каира.
Он также не знал, кто ворвался в дом и разогнал слуг. Ему снился прекрасный сон, объяснил он. Люди пришли и ушли. Было ли это во сне или наяву, он не мог сказать. Узнав, что кто-то украл замечательный папирус хозяина, он зарыдал и начал обвинять себя. Он надеется, что хозяин скоро вернется и побьет его, сказал Вадид.
Но, пожалуйста, пусть добрая леди не приказывает своему великану отрывать ему руки и ноги! Всем известно, что леди добра и милосердна. Разве не она вернула к жизни Ахмеда? Люди внесли несчастного в дом, когда дыхание покинуло его тело. Она дала ему волшебный напиток и совершила чудо, он снова задышал.
Правда, Ахмед и не переставал дышать, а «волшебный напиток» был чаем из драгоценных запасов
