— Разименягром! — сказал он со слезами в голосе. — Это надо же! Я застрял тут и уже опаздываю, а если не поспею к первому заезду, так это же сотни фунтов из моего кармана.
Ты не поверишь, Корки, но до той минуты я совсем упустил из вида этот аспект ситуации. Его слова распахнули передо мной совсем новую перспективу. Ну а поскольку, как мне стало тут же ясно, лопухи — это лопухи, каждый заезд, который букмекер пропускает, чреват для него тяжелыми финансовыми потерями. Сандаун кишмя кишит потенциальными игроками-неудачниками, которые только и ждут возможности всучить Джо свои деньги. Если же его не окажется на месте, что тогда? Им же не терпится всучить свои деньги кому-то, ну они и отдадут их конкурентам Джо. Меня словно озарил яркий свет.
— Послушайте, — сказал я, — вы одолжите мне пятьдесят фунтов, а я достану вашу сумку. Я собак не боюсь.
Он не ответил. Но покосился на меня. Потом покосился на сумку. Я видел, что он взвешивает мое предложение. И тут удача мне изменила. Пес заскучал, немного посопел и затрусил назад за угол дома. И не успел он скрыться за ним, как Джо, почувствовав, что настала его минута, прошмыгнул в калитку и загалопировал к сумке.
Ну, Корки, ты меня знаешь. Всегда начеку. Удивительно находчив. На дороге валялась палка. Мне потребовалась десятая доля секунды, чтобы прыгнуть к ней и ухватить ее. Я энергично забарабанил палкой по прутьям решетки. И старина пес вернулся во мгновение ока, словно я вытащил его из-за дома на веревке. Настал момент для Джо припустить во весь дух, и он припустил, опередив пса на фут, а может быть, и на восемь дюймов.
Он был сильно раздражен и некоторое время говорил, не стесняясь, о том и о сем.
— Пятьдесят фунтов, — сказал я в секунду затишья.
Он поглядел на меня. Потом кивнул. Не скажу, что кивнул он ласково, но все-таки кивнул. И я открыл калитку и вошел.
Пес с лаем бросился на меня, но я-то знал, что это чистое бахвальство, о чем и поставил его в известность. Я нагнулся и похлопал его по пузу, а пес поставил мне лапы на плечи и облизал лицо. Тогда я зажал его голову в ладонях и покачал туда-сюда, а он забрал мою руку в пасть и слегка пожевал. Тогда я опрокинул его на спину и похлопал по груди. После чего, завершив эти любезности, я выпрямился и оглянулся, ища глазами сумку.
На прежнем месте ее не оказалось. А пятно на роде человеческом, Адвокат Джо, стоял по ту сторону забора и нежно покачивал ее на руках, будто ребенка. Не то чтобы такой человек стал бы покачивать ребенка — нет уж. Скорее он пнул бы его в лицо и разбил его копилку. То есть я о том, что Джо сиганул внутрь у меня за спиной и заграбастал сумку.
Меня охватило мрачное предчувствие, что наш договор расторгнут, однако я сохранил бодрый экстерьер.
— Крупными банкнотами, — сказал я.
— А? — сказал субчик Джо.
— Я бы предпочел получить мои пятьдесят фунтов крупными банкнотами. Они занимают меньше места в кармане.
— Какие пятьдесят фунтов?
— Те пятьдесят фунтов, которые вы должны мне за спасение сумки.
Он выпучил глаза.
— Чтоб мне! — сказал он. — Это надо же! Кто спас сумку, вы или я?
— Я отвлек собаку.
— Если вам нравится транжирить время на игры с собаками, это ваше дело. Я бы глупо выглядел, если бы дал вам пятьдесят фунтов за то, что вы поиграли с собачкой, а? Но раз вам нравится, так поиграйте с ней еще, пока я схожу взять воды в каком-нибудь другом коттедже.
Черная душа. Другого определения, Корки, тут нет. У меня в ту минуту возникло ощущение, что субчик Джо дал мне заглянуть в свою душу — будто в темный погреб безлунной ночью.
— Да послушайте же… — начал я, но он уже ушел.
Сколько минут я простоял там, не знаю. Казалось, всю свою жизнь, но на самом деле, видимо, не так уж долго, потому что Джо еще не вернулся, и во мне затеплилась надежда, что в каком-нибудь другом коттедже он нашел другого пса и нога у него уже прокушена до кости. И тут я услышал шаги.
Я оглянулся и увидел приближающегося субъекта.
— Это ваш коттедж? — спросил я.
Выглядел этот субъект, как селянин — длинная борода и плисовые брюки, подвязанные на коленях бечевкой. Он подошел, остановился и уставился на автомобиль. Потом поглядел на меня, а потом снова на автомобиль.
— Э? — сказал он. Вроде бы он был глуховат.
— Это ваш коттедж?
— Э?
— Мы остановились залить в радиатор водичку.
Он сказал, какую дочку? Дочки у него нет. Я сказал, что не сказал, что она у него есть.
— Водичку!
— Э.
— Но тут никого не было. А потому мужчина, который со мной, пошел поискать дальше по дороге.
— Э, — сказал селянин.
— Ему пришлось отступить от вашей собаки.
— Э?
— Отступить. От вашей собаки.
— Купить мою собаку? Отдам за пять шиллингов.
Ну, как я уже говорил, Корки, ты меня знаешь. Ты знаешь, почему в один прекрасный и не столь далекий день я стану владельцем колоссального богатства и удалюсь от дел, чтобы провести остаток моих дней, купаясь в роскоши. А все потому, что у меня есть странный, присущий лишь немногим людям дар — брать счастливый случай за рога. Заурядный остолоп вроде тебя — это выражение я употребил отнюдь не в оскорбительном смысле — в этот момент, вне всякого сомнения, слегка повысил бы голос и объяснил бородатому селянину, что некоторая аберрация слуха ввела его в простительное заблуждение.
Ну а я? Даже и не подумал. Ибо он еще не договорил, как у меня в мозгу бомбой взорвалась идея.
— По рукам! — вскричал я.
— Э?
— Вот ваши пять шиллингов. Свистните собаке.
Он свистнул, и пес тут же прискакал. И я, помассировав ему ребра, подхватил его на руки, запихнул внутрь автомобиля и захлопнул дверцу. И тут увидел, что по дороге топает Адвокат Джо, расплескивая воду из большого ведра.
— Вот и вода, — сказал он, обошел автомобиль, отвинтил пробку радиатора и только прицелился лить в отверстие водичку, как пес залаял. Джо поднял голову, увидел животное и уронил ведро — к счастью, себе на брюки.
— Кто посадил туда эту собаку? — осведомился он.
— Я посадил. Я ее купил.
— Ну так, черт дери, вытащите ее оттуда.
— Но я везу ее к себе домой.
— Только не в моем автомобиле.
— В таком случае, — говорю я, — купите ее у меня и делайте с ней, что хотите.
Он продемонстрировал избыток нетерпеливого раздражения.
— Никаких собак я покупать не собираюсь, — говорит он.
— И я не хотел, даже половины, пока вы меня не уломали. И не вижу, на что вы жалуетесь. Это живая собака, а та, которую вы всучили мне, была дохлой.
— Сколько вы за нее хотите?
— Сто фунтов.
