водителем. Она говорит, что этот парень и брызнул кислотой. Правда, описание не слишком подробное, но это уже кое-что. Парень был широкоплечий, в светлом пиджаке, а на голове — шляпа с большими полями. Ищем мужчин, отвечающих этому описанию. Хотя, конечно, он мог и переодеться с тех пор.
Я вспомнил, как Хэнк выходил из клуба с человеком в светлом пиджаке и широкополой шляпе…
Лепски не сводил с меня подозрительного взгляда:
— Послушай, Дирк, Хэнк уже достаточно поплатился. Нам не хочется, чтобы здесь происходили еще какие-то неприятности. Эти бомбы отпугивают богатых клиентов, а новость о взрыве уже расползлась по побережью. Ты же понимаешь, город живет туристами, а это портит его репутацию. Прошу тебя, больше никаких беспорядков. Ты понял меня, Дирк? Я все сказал.
— А почему ты мне это говоришь, Том? Скажи тому, кто подложил бомбу.
Лепски пожал плечами.
— Понимай, как хочешь, — сказал он. — Но повторяю, если взорвется еще хоть одна бомба, мы займемся этими пиротехниками основательно. А это, как ты знаешь, пятнадцать лет тюрьмы.
Ну вот и поговори с ними об этом.
— Ладно, Том, мне пора. До свиданья, — и я пошел от него. Подав Биллу сигнал оставаться на месте, я зашел на набережную к «Нептуну». Эд Барни сидел на своем обычном месте и разговаривал с двумя туристами. Один из них даже сфотографировал его как местную достопримечательность и протянул Эду десять долларов, которые тут же исчезли в его бездонном кармане.
— Я вижу, Эд, твой бизнес процветает?
— А, мистер Уоллес. Ничто не вечно в этом мире. Вы слышали — кто-то посчитался с Хэнком Сэнди. Я не услышал этих слов. — Эд, тебе знаком широкоплечий человек, который носит светлый пиджак и шляпу во-от с такими полями? Барни состроил гримасу:
— Это Хула Мински. Держитесь от него подальше, мистер Уоллес!
— А что это за птица?
Барни оглянулся и, понизив голос, сообщил:
— Один из молодчиков Валински. Парень — дракон!
— Где его можно найти?
— Выбросьте это из головы, мистер Уоллес. Я же вам говорю — дракон!
— Но где же все-таки этот дракон водится? Барни застонал:
— Когда он приходит сюда, с ним всегда Хэнк Сэнди. Он появляется здесь незадолго до первого числа каждого месяца и выколачивает дань из тех, кто по списку платит мафии.
— Спасибо, Эд, — сказал я, хлопнув его по жирному плечу, и направился к тому месту, где меня ожидал Билл.
— Копы догадываются, что бомба — моих рук дело, — сказал я и передал ему свой разговор с Лепски. — Том мне определенно намекнул на это, но доказательств у них нет, да они пока их и не ищут. Они считают, что Хэнк получил по заслугам. Но в следующий раз они копнут поглубже.
— Никогда не поймешь, как будут вести себя копы… Хула Мински, говоришь? И что ты собираешься с ним делать?
— Я его так прижму, что ему придется небольшой остаток своей жизни кататься в инвалидной коляске.
— И когда ты хочешь заняться этим?
— Наведаемся к нему сегодня в семь.
— Может получиться горяченькое дельце.
— Пусть будет горяченькое.
— Ты возьмешься за Мински, а я, пожалуй, займусь Хэнком. Что-то его рожа начинает меня раздражать.
— Решено, Билл.
Дома Билл начал взад-вперед расхаживать по гостиной, я же закурил, обдумывая мельчайшие детали операции. Зазвонил телефон, и я снял трубку.
— Мистер Уоллес? — спросил женский голос.
— Да, это я. Кто у телефона?
— Секретарь мистера Валински. Он хотел бы побеседовать с вами. Не могли бы вы приехать в отель «Спениш Бей» в пять часов? Я встречу вас в холле и провожу в номер.
Щелчок и частые гудки сказали мне, что на том конце провода положили трубку. Там даже не пожелали узнать, соглашусь я или нет. Голос был довольно жесткий, с нотками металла, и не давал ни малейшего представления о возрасте говорившей.
Я тоже повесил трубку и, помолчав, в двух словах поведал Биллу о случившемся. Он только присвистнул в ответ: мы оба прекрасно знали, что такое отель «Спениш Бей» — самый престижный на Восточном побережье.
— Ты пойдешь?
— Пойду, — твердо сказал я.
Без нескольких минут пять я уже входил в богато обставленный вестибюль отеля. Секретарша Валински
