заряжен ли он, и положил в карман. Нашел в телефонной книге номер Хенка. Не менее десяти или двенадцати гудков раздалось, прежде чем он снял трубку и рявкнул:
– Кто это?
– Мистер Смедли? – Я вложил в свой голос всю жесткость и грубость, на какую только был способен. – Это из полицейского управления.
– Наконец-то. Так что? Вам удалось найти этого поганца, который бросил бомбу?
– Об этом мы и хотим с вами поговорить. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Мы пришлем к вам двух детективов, хорошо?
– Ладно, только побыстрей. Через час мне надо будет уйти. – И он повесил трубку.
Вернулся Билл с паяльной лампой:
– Нет проблем. Лампа новая и прекрасно работает.
– Отлично. Тогда пошли.
– Послушай, Дирк. Я хочу сам заняться этой обезьяной. Можешь ты уступить это мне?
Мы добрались до Сигров-роуд за десять минут и поднялись на последний этаж.
– Дай-ка я, – сказал Билл.
Я отошел в сторону и прислонился к стене с револьвером в руке, а Билл нажал на кнопку звонка.
Через несколько минут дверь распахнулась. В проеме стоял Хенк. На нем были плотно облегающие джинсы, верхняя часть тела оголена. В то время как он уставился на Билла, я рассматривал его крепко сложенное тело с мускулатурой профессионального боксера.
– Так, значит, копы – это вы, – прорычал Хенк. – Вы опять путаетесь под ногами. А ну убирайтесь, пока я не стер вас в порошок.
Билл что-то тихо ответил, чего Хенк не расслышал. И тут он сделал именно то, чего ждал Билл: наклонился вперед, приблизив свое лицо к Биллу. Это была прекрасная мишень. Кулак Билла с надетым на пальцы кастетом с чавкающим звуком врезался в открытую челюсть Хенка так, что даже я вздрогнул.
Глаза Хенка закатились, и он рухнул, как срубленное дерево.
– Слабак, – презрительно протянул Билл.
Мы вместе оттащили тяжелое тело в гостиную. Там мне потребовалось несколько секунд, чтобы, заломив ему руки за спину, защелкнуть на запястьях наручники. Потом я надел наручники и на лодыжки.
Билл запер входную дверь, и мы осмотрелись. Гостиная когда-то была хорошо, с комфортом обставлена, но теперь в ней царило запустение. Не выпуская из рук оружия, я осмотрел две спальни, маленькую кухню, в которой был полный хаос, ванную и туалет, тоже запущенные. В квартире никого не было.
– Ладно, Билл, не будем терять время на этого подонка. Плесни ему в лицо немного воды, чтобы он пришел в себя.
Билл пошел на кухню, нашел ведро, наполовину наполнил его водой и выплеснул ее на лицо находившегося без сознания Хенка. Затем, накачав паяльную лампу, он быстро зажег ее. Желто-голубое пламя с шипением вырвалось из отверстий.
Хенк пошевелился, открыл глаза, мотнул головой, застонал и вновь закрыл их. Я ткнул его ногой под ребра, когда он, стеная, попытался сесть, и заставил его опять распластаться на мокром ковре.
Он зарычал на меня, как дикая кошка, которая попала в капкан, рычит на охотника, приближающегося к ней.
– Говори, кто заплатил тебе пять тысяч за то, чтобы ты облил кислотой лицо моей девушки? – потребовал я.
Он попытался содрать наручники, но это ни к чему не привело. Наручники были того типа, которые сжимаются тем сильнее, чем сильнее ты стараешься освободиться.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – пробормотал он.
Я взглянул на Билла:
– Придется его немного подогреть.
– С удовольствием, – откликнулся Билл и быстрым движением приблизил пламя лампы к обнаженной груди Хенка. Тот вскрикнул и, казалось, готов был расколоться на куски. Злоба и ненависть улетучились. Теперь он был охвачен страхом.
– Не надо! – простонал он, задыхаясь. – Я скажу. Только уберите лампу.
– Кто? – крикнул я, сев на корточки рядом с ним.
– Энджи… Уберите от меня пламя!
– Говори!
Билл наклонился над Хенком и провел перед его лицом лампой.
– Говори все! – потребовал я.
– Энджи пришла ко мне. Она была взбешена, что ты помешал ей воспользоваться деньгами Терри. Клянусь, она была невменяема! Я испугался ее! Насчет кислоты – это ее идея, и она предложила за это пять кусков. Я поговорил с Хьюлой, который все и устроил. Вот так это и вышло. Я не хотел ее убивать… Клянусь, не хотел. Я думал, ей немного обожжет кожу на лице. Не ожидал, что она бросится на мостовую и попадет под грузовик. Клянусь!
Я смотрел на него с отвращением.
– А деньги вы получили?
– Да. Раз Энджи сказала, что заплатит, – значит заплатит. Мы разделили деньги пополам с Хьюлой.
– А где он сейчас?
– Не знаю. Вчера он звонил и сказал, что ему нужно уехать по делу. Он еще не вернулся.
– Он не сказал, куда едет?
– Я не задаю ему вопросов, – ответил Хенк, косясь на паяльную лампу. – Нужно быть психом, чтобы задавать ему вопросы о его делах. Не знаю я, где он.
Я мог бы сказать ему, но решил, что не стоит.
– Хорошо, Хенк, дело немного сдвинулось. Теперь поговорим об Энджи. Она тебе платит по десять тысяч долларов в месяц, так?
– Не мне. Тут вот в чем дело. Хьюла пришел как-то ко мне и сказал, что хочет использовать мой клуб в своих целях. За это он платил мне полторы тысячи в неделю. Я не мог возражать. Эта хата тоже его. Он разрешает мне жить здесь. Я ничего не знаю. Клянусь!
– Говори все, не темни, – пригрозил я.
Билл приблизил лампу так, чтобы Хенк мог чувствовать жар пламени. Он весь сжался.
– Ко мне в клуб приходят люди и передают запечатанные конверты. Энджи приносит пакет, набитый деньгами. Я не задаю никаких вопросов, а просто складываю все в сумку. Первого числа каждого месяца приходит Хьюла и забирает сумку. Вот и все.
– За что шантажировали Энджи?
– Не знаю. Клянусь, не знаю. Этим занимается Хьюла. Он откапывает всякие грязные факты про людей. Я не задаю вопросов. Я не хочу ничего знать. Я думаю, что у Хьюлы что-то есть на Энджи. Что-то очень важное, раз она отваливает ему такие деньги. У нее ведь не в порядке с головой. Она правда ненормальная и была такой всегда.
Я внимательно наблюдал за ним и решил, что он говорит правду. Такой жестокий и безжалостный человек, как Мински, вряд ли будет посвящать в свои дела такого идиота, как Хенк. И вдруг я почувствовал отвращение к Хенку, к этой комнате с ее обстановкой.
– Ладно, Билл, – сказал я, – освободи его.
Билл загасил лампу, затем снял с Хенка наручники, в то время как я с револьвером в руке наблюдал за этой процедурой.
Хенк сел, растирая запястья и не сводя с меня взгляда.
– А теперь слушай внимательно, – проговорил я. – Нам с тобой не жить в одном городе. Я разговаривал с хозяином Хьюлы. Он уже кормит где-то червей, так что у тебя не будет с ним встречи. Я не хочу тебя больше здесь видеть. Даю тебе двенадцать часов, и чтобы духу твоего в этом городе не было. Если я встречу тебя здесь, то прострелю тебе коленные чашечки и ты больше никогда не сможешь ходить. Исчезни! Понял?!
