Богу, с тех пор я его не видела и не получала от него известий. Совершенно уверена, что он никак не связан с этим делом.
– Вы не возражаете, если я встречусь с мистером Аклендом?
– Вовсе нет. Я ему всецело доверяю. Именно он и настаивал, чтобы я обратилась в ваше бюро за помощью. Обязательно повидайтесь с ним.
– Ну а как насчет вашей дочери? Мне надо ее увидеть.
– Конечно. Завтра первое число месяца. Она наверняка отправится за деньгами в банк. Мистер Акленд устроит так, чтобы вы ее увидели. Но ни в коем случае не подходите и не заговаривайте с ней. Я не хочу, чтобы Анджела знала, что за ней следят. Никто, кроме мистера Акленда, не должен об этом знать. Надеюсь, в вашем агентстве строго придерживаются правил конспирации?
– Можете не сомневаться, миссис Торнсен. – Я поднялся. – Я еще сегодня встречусь с мистером Аклендом. Как только у меня появятся новости, я сразу же сообщу вам.
– Надеюсь, что это произойдет скоро. По-моему, ваша такса слишком высока.
– У нас очень много работы, и тем не менее, уверяю вас, что мы приложим все усилия, чтобы быстро получить нужную вам информацию.
– Предварительно позвоните и предупредите о своем визите. Я, как правило, очень занята. Надеюсь, вы найдете выход. Смедли, наш дворецкий, увы, пьяница, и я стараюсь его поменьше тревожить.
– А вы не хотите от него избавиться, миссис Торнсен? – спросил я, стоя в дверях.
Она вскинула брови, и от ее глаз повеяло холодом.
– Смедли служит нашей семье более тридцати лет. Он знает мои привычки, а также развлекает моих гостей. Пока он совсем не станет плох, я буду держать его при себе. До свидания, мистер Уоллес.
В полной тишине я вышел из этого дома, закрыл за собой парадную дверь и под проливным дождем побежал к своей машине.
Перекусив гамбургером, я поехал в «Пасифик энд нэшнл бэнк» и прибыл туда в пятнадцать часов. Банк нельзя было ни с чем спутать. Величественный портал, двое охранников у входа, кассиры, сидящие за пуленепробиваемой перегородкой. В здании везде были вазы с цветами, на полу лежал тяжелый ворсовый ковер, тихо гудел кондиционер.
Под холодными изучающими взглядами охранников я подошел к окошку с табличкой «Прием посетителей». Сидевшая за стойкой пожилая женщина взглянула на меня без энтузиазма. Видно было, что она натаскана, как служебная собака, на запах больших денег, а от меня этим и не пахло.
– Что вам угодно? – спросила женщина.
– Мне нужен мистер Акленд.
– Вам назначено?
Я достал из бумажника удостоверение и показал ей.
– Покажите ему удостоверение, и он примет меня.
Женщина внимательно изучила его, затем взгляд ее остановился на мне.
– Мистер Акленд занят. Какое у вас к нему дело?
– Если вы так любопытны, – сказал я, – то позвоните миссис Генри Торнсен, которая, возможно, даст вам исчерпывающий ответ. Но с другой стороны, она может испортить вашу дальнейшую жизнь. – Я широко и дружелюбно улыбнулся ей. – Выбирайте быстрее.
Имя миссис Торнсен, видимо, вызвало какие-то ассоциации в ее мозгу, так как она взяла мое удостоверение и вышла, очень прямая, высоко держа голову.
Один из охранников подошел ближе. Я подмигнул ему, и он тут же отвел взгляд, потрогал рукоятку своего пистолета и отошел.
Время шло. Я наблюдал, как солидные богачи клали или снимали деньги со счета и беседовали с кассирами, которые изображали восторг, кланялись и всячески старались услужить, только что не стояли на головах.
Наконец появилась пожилая дама.
– Мистер Акленд примет вас. – В ее голосе было столько холода, что кондиционер, пожалуй, мог не выдержать. – Пройдите. Первая дверь направо.
– Благодарю, – ответил я и, пройдя в указанном направлении, увидел дверь из полированного дуба. На табличке большими золотыми буквами было написано: «Горас Акленд, управляющий».
Слегка постучав и повернув блестящую медную ручку, я вошел в роскошно обставленный кабинет с мягкими стульями на изогнутых ножках; такого же цвета кушетка, коктейль-бар и огромный письменный стол дополняли обстановку. По другую сторону стола, вполне достаточного для игры в бильярд, восседал Горас Акленд. Он тотчас же поднялся, как только я вошел и закрыл за собой дверь.
Передо мной стоял упитанный, невысокого роста, лысый джентльмен, вполне симпатичный на вид, но в его карих настороженных глазах застыл неприкрытый холод. Его взгляд можно было скорее сравнить с импульсом лазерного луча. Он любезно указал мне на стул напротив себя.
– Миссис Торнсен передала мне, что вы зайдете, мистер Уоллес. – Голос его был хорошо поставлен и глубок. – Что вы хотели у меня узнать?
– Меня интересует ваше мнение по поводу ее дочери, мистер Акленд. Мать считает ее не вполне нормальной. Вы тоже так считаете?
– Откровенно говоря, я затрудняюсь что-либо сказать вам. – Акленд немного помолчал, а затем продолжил: – Она выглядит вполне нормальной. Но я ведь вижу ее в течение всего нескольких минут, когда она приходит и снимает деньги со своего счета. Одевается она странно, но ведь так одето большинство нынешней молодежи. Все-таки я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
– Насколько я понял, существует капитал, с которого она может снимать только проценты, а они составляют пятнадцать тысяч долларов в месяц. Что же произойдет в том случае, если она вдруг умрет?
Брови мистера Акленда поползли вверх.
– Но ведь ей только двадцать четыре, мистер Уоллес.
– От несчастного случая, скажем, можно погибнуть в любом возрасте.
– Если ее не станет, то ее личный капитал перестанет существовать и вольется в общий капитал.
– Какова же сумма этого общего наследства?
– Видите ли, мистер Торнсен был одним из богатейших людей в мире. Я затрудняюсь назвать общую цифру.
– Деньги мужа унаследовала миссис Торнсен, и в случае смерти дочери все, по-видимому, перейдет к ней?
– Да, других наследников нет.
– Но ведь есть еще сын?!
Акленд кисло улыбнулся.
– Да, Терренс Торнсен, но он был лишен наследства, когда ушел из дому два года назад. Сейчас у него нет никаких прав на него.
– И больше претендентов нет?
Мистер Акленд поерзал в кресле, словно мои вопросы начали надоедать ему.
– Только небольшие дарственные. Например, мистер Торнсен завещал некоторую сумму своему дворецкому, Смедли. Сразу же после смерти хозяина Смедли получил пять тысяч долларов.
– Вы полагаете, мистер Акленд, что эти десять тысяч долларов, которые она ежемесячно снимает со счета, указывают на шантаж?
Акленд сложил кончики пальцев обеих рук. Теперь он вдруг стал очень похож на епископа.
– Мистер Уоллес, я уже тридцать пять лет занимаюсь финансовыми делами. Мисс Торнсен сейчас двадцать четыре года, и, как мне кажется, она вполне нормальна. Она имеет право делать со своими деньгами все, что ей заблагорассудится. Но мы с Генри Торнсеном были большими друзьями и полностью доверяли друг другу. Я ему обещал, что, если с ним что-нибудь случится, я не спущу глаз с Анджелы, когда она вступит в права наследства. С миссис Торнсен мы также очень большие друзья, и она полагается на меня в финансовых делах, а также, в случае необходимости, обращается за помощью. При сложившихся обстоятельствах я вначале не решался сообщить ей об этих странных ежемесячных изъятиях. Мне казалось это неэтичным. Я молчал десять месяцев, но так как это продолжается, счел своим долгом сообщить миссис
