изменений в плане. Всего на дюйм-два ниже его пола лежала ассирийская вымостка из кирпичей с именем Синбалатсуикби. Но помимо его имени, на этих же кирпичах был оттиснут полный текст, какой встречается лишь на глиняных конусах закладки. Мы нашли тринадцать таких кирпичей на своих местах: они были ровно уложены на тонком слое битума в углублениях под полом и стенами святилища. Надпись гласила: «Для Нингал, царицы Эгишнунгала, божественной владычицы короны, для почитаемой в городе Уре, для своей владычицы правитель Ура Синбалатсуикби отстроил заново храм любимой невесты Сина. Он изготовил статую по образу и подобию Нингал и поместил ее в храм „мудрого бога'. И поселилась она в Энуне, в жилище, приготовленном для ее местопребывания».
Здесь тоже можно отметить, что работа не соответствует надписи правителя. Стены были сложены из кирпича-сырца, и кладка была настолько скверного качества, что порой кирпичи сливаются в одну массу. Они были так мягки и непрочны, что стену можно было на большую глубину проткнуть пальцем. Поэтому в большинстве случаев расположение стен мы определяли лишь по прилегавшей к ним и, к счастью, хорошо сохранившейся вымостке. Кирпичная кладка Синбалатсуикби по своему качеству стоит много ниже всего, что нам вообще встречалось в Уре. Да и опорные камни дверей все были старыми, использованными уже много раз: на некоторых сохранились даже имена царей третьей династии Ура. И если даже это объяснялось благоговением к древним святыням, то и соображения экономии тоже сыграли здесь не последнюю роль.
Пожалуй, самым интересным сооружением храма был колодец. Ассирийский правитель построил лишь его верхнюю часть, а сам колодец был заложен Урнамму и впоследствии не раз восстанавливался более поздними царями. Кирпичи Синбалатсуикби здесь не одинаковы: на них можно различить по меньшей мере восемь различных текстов, с посвящениями часовен или пьедесталов восьми разным младшим божествам. Из этого можно заключить, что боковые помещения храма Нингал служили обиталищем для младших богов, составлявших ее свиту. А поскольку колодец служил им всем одновременно, правитель постарался увековечить их имена на облицовке. Эта небольшая коллекция текстов ярко свидетельствует о том, что в одном и том же храме поклонялись разным богам. Конусы закладки Синбалатсуикби были самыми поздними. После этого периода мы их в Уре уже не находили: очевидно, старый обычай угас окончательно.
Эти конусы были в ходу с древнейших времен, и пользовались ими по-разному. В покатом фасаде террасы зиккурата времен царя Урнамму мы нашли множество конусов, похожих на гвозди. Они были вставлены в стену, так что стержни с надписями скрывались в кирпичной кладке, а снаружи через определенные промежутки торчали только округленные головки, образуя своего рода узор на фасаде. Впрочем, возможно, что даже их не было видно под слоем глиняной штукатурки. Позднее один из царей Ларсы выстроил на этой же террасе крепость и сторожевую башню. В ней конусы закладки не торчали в фасаде, а были уложены правильными рядами в стенах надвратной башни, за слоем облицовки из обожженного кирпича. Эти конусы гораздо больше конусов Урнамму. Вместо маленькой шляпки, как у гвоздей, у них сделаны широкие плоские глиняные диски, на которых и оттиснута повторяющаяся надпись. У ассирийских конусов вовсе нет шляпок, прятали их не в стены, а под пол. В следующий период место конусов занимают бочкообразные цилиндры, которые замуровывали в углах зданий.
Во всех случаях текст старательно прятался. Похоже, что цари думали не о том, чтобы похвастаться перед потомками, а о том, чтобы их деяния помнили сами боги: предполагалось, что боги могут видеть даже сквозь кирпичные стены. А возможно, если не с самого начала, то впоследствии, конусы закладывали и еще для одной цели. Каждый царь знал, что храм, построенный «для его жизни», не вечен и что его обветшавшие стены когда-нибудь будут восстановлены. И каждый надеялся, что, если будущий правитель найдет среди развалин свидетельство о первом основателе святилища, он отнесется к нему с уважением и, может быть, даже увековечит его имя в своей надписи, дабы почтить в своем новом храме память царя далеких лет. Очевидно, так и было в этой стране, где к традициям относились с необычайным уважением. Даже в самые поздние времена, когда Набонид восстанавливал зиккурат, он воздал должное его основателю Урнамму и его сыну. С неменьшим удовлетворением говорил он в своей надписи о том, что глубоко в основании древнего храма, который он ремонтировал, оказалась табличка закладки сына Саргона Аккадского Нарамсина, «скрытая от глаз человека три тысячи лет». Мы не можем согласиться с датировкой Набонида, которая отличается от истинной почти на тысячу лет, поскольку его прославленный предшественник жил около 2650 г.[37] до н. э., однако подобный энтузиазм археолога нам вполне понятен. Мы сами находили множество разбросанных в земле конусов закладки Урнамму, но когда нам впервые довелось вытащить такой конус из глинобитной стены и когда мы увидели на его стержне надпись, сознательно скрытую от глаз человеческих более четырех тысяч лет назад, ощущение было совсем иным. Ведь даже конусы ассирийских правителей, просто спрятанные в землю под мостовой, а не воткнутые в кирпичную кладку, вызывали у нас волнение: трудно было сразу взять эти конусы, положенные здесь строителями в глубокой древности.
Углубляясь в развалины храма Синбалатсуикби, мы нашли еще одно свидетельство уважения или даже благоговения перед древними надписями. У самого фундамента здесь лежали четыре посвятительные таблички Куригалзу — две медные и две каменные. Должно быть, их нашли во время работ по расчистке развалин какого-то храма, который не собирались восстанавливать по старому плану или на старом месте. И хотя, теперь эти таблички потеряли всякую ценность и были совершенно бесполезны, их, тем не менее, должным образом снова погребли под святилищем. Я думаю, сделали это для того, чтобы боги не забывали о заслугах покойного царя Вавилона, чтобы память о нем пережила его погибшее сооружение.
Почтительному отношению к древним мы, возможно, обязаны и другой находкой. Под полом храма мы обнаружили каменную табличку закладки с надписью Гудеа, который был правителем Лагаша в XXII столетии до нашей эры; нашли часть стелы, посвященной богине Нингал царем Урнамму в те времена, когда он еще не успел начать победоносного восстания против своего сюзерена, а также тонко высеченную из диорита голову от маленькой статуи жреца примерно того же периода. Некогда эти вещи были частью обстановки храма. Со временем они разбивались или просто обесценивались, к их удаляли из храмовой сокровищницы. Но поступать с ними, как с обыкновенным мусором, считалось недопустимым. Поэтому мы довольно часто под храмами находим захоронения предметов, которые когда-то были почитаемы или просто играли в святилище какую-то роль.
Подобные находки — большая удача для археолога, но они же могут легко ввести его в заблуждение. Ведь прежде всего возникает мысль: если время существования храма определено правильно, значит, и найденные в нем предметы относятся к той же эпохе! Но в действительности это совсем не так. Ведь в наших соборах тоже можно найти сокровища, накопившиеся за все время существования этих зданий. Таким же складом реликвий далекого прошлого был и вавилонский храм: жрецы не любили расставаться с приношениями верующих. Поэтому, когда археолог находит груды разнообразных священных предметов, он, воздав должное благочестию жрецов, в то же время обязан помнить, что эти предметы могут быть гораздо древнее самого храма.
В одном месте под полом мы обнаружили маленькую медную статуэтку собаки. Это уже нечто совсем иное: это современный зданию амулет, положенный сюда для защиты храма. Иллюстрацией подобного обычая может служить еще одна наша находка. Среди прочих работ Синбалатсуикби перестроил древний Гигпарку или во всяком случае воздвиг свое здание на месте совершенно разрушенного Гигпарку царя Куригалзу. Как и всюду, Синбалатсуикби пользовался отвратительным кирпичом-сырцом, и стены его почти полностью развалились, так что мы сумели частично восстановить наземный план здания лишь по сохранившимся полам из обожженного кирпича. Труднее всего было определить, где кончается одна и где начинается другая комната. Но когда мы все же как-то справились с этой задачей и начали поднимать полы, мы нашли подтверждение нашим теоретическим наброскам. Вдоль каждой стены стоял ряд кирпичных коробок, расположенных прямо под полом, так как кирпичи, которыми он был вымощен, служили одновременно как бы крышками этих коробок. Каждая такая коробка сложена из трех поставленных на торец кирпичей: внутренняя, обращенная к середине комнаты сторона их оставалась открытой. Это были своего
