– Колье теперь мое, – сказал я, – и я передаю его в распоряжение фирмы, Том. Когда его переделают, мы продадим, и все деньги получит фирма.
– Вот так и должен поступать партнер, – довольно сказал Том, – но фирма купит его у тебя по цене, которую заплатил Сидни. Так будет по справедливости. Доход от продажи идет фирме. Согласен?
– Отлично! Купи мне акций на эту сумму, Том. Ты смотрел за делами Сидни, и я буду рад, если будешь вести и мои дела.
Ему это понравилось.
Мы заговорили о делах. Как Мартин, так и Клох полностью оправдали мои рекомендации. Даже Терри вел себя прилично.
– По-моему, тебе пока еще рано браться за работу, – сказал Том. – У тебя нездоровый вид. Почему бы тебе не совершить морской круиз?
– Я так и рассчитываю сделать, но не сейчас. А сейчас хочу посетить пентхаус Сидни. Перед поездкой мне надо отделаться от своей квартиры и мебели и обосноваться в пентхаусе. Так что я пробуду здесь еще с неделю. Если возникнут какие-нибудь затруднения, ты всегда можешь обратиться ко мне.
Попрощавшись, я поехал к дому Сидни. Гарри Грегсон, дневной привратник, приветствовал меня, едва я подошел к дежурке.
– Рад видеть вас снова, мистер Карр. До чего скверная история. Я скучаю по мистеру Сидни. Он был настоящий джентльмен.
– Да… – сказал я после паузы. – Я переселяюсь в пентхаус, Гарри. У вас есть ключи?
– Да, сэр. Я читал про это в газетах. Я сказал тогда и теперь вам скажу: всего вам наилучшего, мистер Карр. Здешний персонал очень доволен, что вы будете жить здесь.
– Спасибо, Гарри.
– Наверху никто не был с тех пор, как ушла полиция. Там нужно прибрать перед вашим переездом.
– У вас есть адрес Клода, Гарри? Я думаю, не согласится ли он работать у меня?
– А чего же ему не согласиться. Да, у меня есть его телефон. Одну минуточку…
Он вошел в дежурку и, поискав в ящике стола, вернулся с листком бумаги.
– Я слышал, он здорово расстроен.
– Он не заходил сюда после случившегося?
– Нет, сэр. Он уезжал к своей старушке матери на пару недель, но сейчас уже скорее всего вернулся.
– Я позвоню ему.
Взяв номер телефона и ключи от пентхауса, я сказал:
– Спасибо, Гарри. Я хочу только оглядеться там и долго не задержусь.
Поднимаясь на лифте, я вспомнил тот роковой вечер и содрогнулся от мысли, что войду в дом Сидни в первый раз после его смерти. Остановившись перед дверью, я заколебался. Мне стало как-то не по себе. «Но ведь это глупо, – сказал я себе. – Сидни мертв!»
Этот чудесный пентхаус теперь принадлежит мне, он станет моим домом. Нужно освободиться от этого комплекса вины. Я не виноват в его смерти. За долгие часы одиночества я вновь и вновь твердил себе это. Надо изгнать чувство вины из своего сознания.
Я вставил ключ в замок и шагнул в прихожую. Услышав слабое гудение кондиционера, я остановился. Неужели полицейские оставили включенным кондиционер? Разве никто не заходил сюда, чтобы убедиться, что электроэнергия отключена?
Озадаченный, я толкнул дверь гостиной.
Передо мной с револьвером в руке стоял Фел Морган.
С нижнего этажа послышалось собачье тявканье, невнятное бормотание голосов, затем снова собачий лай. Я стоял неподвижно, уставясь на револьвер, готовый выплюнуть смерть. Сквозь двойные рамы приглушенно доносилась сирена санитарной машины. Далеко внизу, и так далеко от меня, Парадиз-Сити жил своей обычной жизнью. Я перевел взгляд с револьвера на лицо Фела. В тот же момент он опустил оружие и сказал дрожащим голосом:
– Господи! Я думал, пришли копы.
И тут я увидел, что он испуган еще сильнее, чем я, и несколько приободрился, хотя у меня бешено колотилось сердце и пересохло во рту.
Я во все глаза смотрел на него.
Что за ужасный вид? Он выглядел настоящим оборванцем. Грязный, истощенный, с лицом, заросшим рыжей щетиной. Я чувствовал исходящую от него вонь. На нем был все тот же красный пиджак с накладными карманами, но его с трудом можно было опознать под слоем грязи. Туфли были заляпаны так, словно он бродил по болоту. Глаза его ввалились и горели нездоровым блеском, губы дергались.
– Как услышал, что ключ поворачивается в замке, едва с ума не сошел от страха, – произнес он дрожащим голосом. – Я думал, что для меня здесь будет надежное место на пару дней.
Он отвернулся от меня и без сил повалился в мягкое кресло. Револьвер выпал из руки и со стуком упал на двухсотлетний персидский ковер. Фел закрыл рукой глаза и заплакал. Я закрыл дверь и на подгибающихся ногах направился к ящику с виски. Трясущейся рукой я налил чистого виски в два бокала.
– Успокойся, – сказал я, ставя бокал на маленький столик перед ним. – Возьми себя в руки. Выпей.
Он поднял на меня взгляд, вытирая лицо тыльной стороной ладони. В его глазах появилось выражение, как у загнанного зверя, сказавшее мне, что он опасен.
– Сволочь! – сказал он. – Ты втравил меня в эту историю своими сладкими речами, так теперь и вызволяй!
Я выпил половину содержимого бокала, затем подошел и сел рядом с ним.
– Где Рея?
Он сжал кулаки и ударил ими по подлокотникам кресла. Я видел, что от страха он вот-вот впадет в истерику, и это придало мне уверенности.
– Фел, возьми себя в руки. Где Рея?
– Не упоминай при мне об этой суке! – Он забарабанил руками по коленям. – Ты должен мне помочь! Ты втравил меня в это дело! Меня разыскивают по обвинению в убийстве…
Видя его панику, слыша, что он говорит, я почувствовал, что сумею с ним справиться.
– Я помогу тебе, но сначала мне нужно знать, что случилось. Где Рея?
Он опять заплакал, сотрясаясь от рыданий. Я сделал глоток виски и откинулся в кресле, наблюдая за ним. Его малодушный страх и исходящая от тела вонь вызывали во мне отвращение.
Я дал ему наплакаться вволю.
Наконец у него иссякли слезы, он вытер глаза грязным запястьем и безнадежно посмотрел на меня.
– Если меня поймают, то упекут в тюрьму лет на двадцать, – сказал он, судорожно выталкивая из себя каждое слово. – Мне такого не выдержать. Я не гожусь для подобного. Двадцать лет за решеткой! Живым я не дамся!
– Перестань думать только о себе, – сказал я. – Где Рея?
– Моя проклятая сестрица? Сука!
Он вскочил, потряс в воздухе руками, затем снова сел.
– Револьверы были не заряжены! Клянусь! Не иначе она их зарядила! Ты говорил – не заряжать, и я не заряжал! Это она! Она убила Сидни. Она и тебя хотела убить. Ты же знаешь. Ты должен сказать копам, что я здесь ни при чем!
– Где Рея? – повторил я вопрос.
– Не веришь, да? Думаешь, я такой же гад, как и она? Она всегда была моим проклятием. Не надо было слушать твой сладкий треп. Двадцать лет за решеткой! Мне такого не выдержать…
– Что ты здесь делаешь? – спросил я негромко.
Я надеялся, что звук моего голоса успокоит его. Он откинулся на спинку кресла, обхватив голову руками.
– Пошел ты со своими вопросами! Мне надо выбраться отсюда. Нужны деньги. И машина! Я хочу убраться из этой чертовой берлоги!
