Невеста была в черном

Киллин. Ты слышишь меня, Ник, ты меня слышишь? Твой долг уплачен — все, кроме одного, мертвы! Ну, детектив, вот вам ваше дело. Теперь я жду вашего отмщения. Для меня оно равносильно объявлению благодарности!

— Присядьте, — сказал он. — Спешить нам некуда. Мне понадобилось два с половиной года, чтобы поймать вас, так что еще несколько минут уже не имеют значения. Я хочу поговорить с вами.

А когда она села, продолжал:

— Стало быть, вы помогли мне и все записали. Все, кроме одного. Вы не посчитали нужным добавить, почему именно вы это сделали и что это за такой необычный долг. Я узнал об этом совершенно случайно — уже сейчас. Два с лишним года я пребывал в неведении. Именно это-то и мешало мне выйти на вас. Узнал я о мотиве недавно, к счастью для Холмса. Не то он — я имею в виду настоящего Холмса — уже был бы там, где и остальные.

— Вы случайно знаете почему?! — Из глаз у нее будто посыпались искры. — Вы не могли этого знать, нет, как и никто другой. Вы что, прошли через это? Вы видели это своими собственными глазами? Две-три сухих строчки в каком-нибудь забытом, покрывшемся пылью полицейском сообщении! А это по-прежнему жалит мне сердце.

Уж сколько времени прошло, время не стоит на месте, и все же, стоит мне только закрыть глаза, как он снова со мной рядом. Ник, мой муж. Боль, ненависть, ярость снова обступают меня стеной, и я не могу забыть эту жуткую утрату. Стоит мне только закрыть глаза, и для меня снова наступает вчера, это давно прошедшее, незабываемое вчера.

Глава 3 Взгляд назад: гробик за углом

«На радость и на горе, в здоровье и немощи, пока смерть вас не разлучит?»

«Да».

«Объявляю вас мужем и женой. Да не разлучит ни один человек тех, кого Бог соединил вместе. Можешь поцеловать новобрачную».

Они робко повернулись друг к другу. Она откинула с лица тонкую паутинку вуали. Когда их губы слились в предусмотренном обрядом поцелуе, ее глаза закрылись. Она перестала быть Джули Беннет, она стала миссис Ник Киллин.

Их окружили друзья, приглашенные на венчальное торжество. Волна покачивающихся голов, похлопывающих по спинам рук, приветственных возгласов. Одна за другой проплыли перед ней шифоновые шляпки подружек, будто разноцветные желатиновые слайды: каждая из них чмокала ее, благословляя. Среди всей этой суеты его глаза и ее глаза постоянно искали друг друга, как бы говоря: «Ты — это все, что по-настоящему важно для меня, ты, вон там».

Затем они снова оказались рядом, мистер и миссис Ник Киллин: ее рука покорно лежит под его рукой, как и подобает жене, ее шаг подлажен под его шаг, ее сердце звучит в унисон с музыкой его сердца. По длинному сводчатому церковному проходу они направлялись к широко распахнутым дверям. За ними их ожидало будущее, их будущее. Вслед, по двое, шли подружки, будто движущаяся клумба с цветами — желтыми, лазурными, сиреневыми, розовыми.

Полукруглый свод дверей над головой остался позади, сменился вечерним небом, мягким как бархат, с одной-единственной звездой — Венерой. Звездой, сулящей многое: долгую жизнь, счастье, радость; сулящей многое, но почему-то подмигивающей.

Когда виновники торжества, ничего не подозревая, стали спускаться по короткому широкому пролету церковных ступеней, сопровождающие поотстали, будто замышляя какой-то проказливый заговор. Самые первые из небольшого кортежа машин, стоявших наготове неподалеку на улице, неторопливо двинулись к ступеням, чтобы принять их. Собравшиеся в дверях у них за спиной тихонько захихикали, руки полезли в бумажные мешочки, и первые горсти риса посыпались на ступеньки. Невеста вскинула руку, чтобы защититься от обстрела, прижалась поближе к жениху. Раздались ликующие возгласы, воздух побелел от сыплющихся зерен.

И вдруг истерически завизжали тормоза: из-за угла церкви выкатила огромная черная колымага, неясно очерченная уже из-за самой неожиданности своего появления. Она понеслась по тротуару, будто собираясь вскарабкаться на сами ступеньки. Затем благодаря какому-то чуду или мастерству адского водителя машина изменила курс, выровнялась, чуть не задев черный седан, подъезжавший к новобрачным, и тут же, будто распластавшись от скорости, пулей унеслась прочь. Это странное явление сопровождалось оглушительными взрывами, а траекторию ее безумного движения вычертили сполохи в стеклах окон на нижних этажах домов напротив. Собравшихся на церковных ступенях людей окутало ядовитое облако черного дыма, будто тут пронесся злой дух, рассеиваться дым стал только после того, как зловещий красный огонек исчез из виду в дальнем конце улицы.

Смех и шутливые выкрики сменились надсадным покашливанием и чиханием. Затем вдруг упала тишина, какая бывает при кульминации трагедии. И в наступившей тишине кто-то произнес одно имя. Это невеста позвала своего суженого: «Ник!» Всего лишь раз, глухим, полным ужаса голосом. Еще мгновение они стояли вместе, неподвижные, бок о бок, точно так, как вышли из церкви. И вот она уже стоит одна, а он лежит у ее ног.

Гости гурьбой сбежали по ступенькам, засуетились вокруг нее. А в поднявшейся суете его лицо было обращено к ней снизу вверх, будто белый камень, лежащий на дне глубокого водоема. Внизу, у самой каймы ее белоснежной вуали, появилась крошечная красная крапинка, похожая на запятую. Невеста, как загипнотизированная, все смотрела и смотрела на эту крапинку. Его лицо замерло. Нет, это не запятая, это точка.

Минута проходила за минутой, но это уже не имело никакого значения. Она превратилась в статую в белом, единственный неподвижный объект во всей этой толчее и суматохе вокруг. Что-то говорившие голоса доносились до нее точно из другого мира, не неся в себе никакого смысла.

«Расстегните ему сорочку! Уберите отсюда этих девчонок, рассадите их по машинам и отправьте по домам!»

К ней протягивали руки, пытаясь увести прочь.

«Мое место здесь», — безжизненно твердила она.

«Она в шоке, — сказал кто-то. — Не позволяйте ей стоять здесь, попробуйте уговорить пойти с вами».

Она сделала короткий, непроизвольный жест рукой, и они оставили ее в покое.

В этом сумбуре звуков откуда-то издалека донесся печальный перезвон колокольчика. Потом вдруг смолк. У ее ног появилась открытая черная сумка. «Умер», — сказал кто-то тихо. Где-то совсем рядом пронзительно закричала девушка. Это была не она.

Черную сумку подняли.

«Вот, возьмите, пожалуйста…»

Она отодвинула их рукой — той, на которой поблескивало новое золотое обручальное кольцо.

«Позвольте мне только обнять моего мужа. Позвольте проститься с ним».

Она встала перед ними на колени, вокруг нее, будто поземка на ветру, заколыхалась белая фата. Две головы сомкнулись, что и было им предначертано. Стоявшие ближе услышали тихий шепот: «Я не забуду».

Затем она выпрямилась, стала холодна как лед и бела как раскаленный огонь. Всхлипывающая подружка беспомощно дернула ее за рукав.

«Пожалуйста, уйдем, ну, пожалуйста, Джули».

Она, казалось, не слышит.

«Сколько человек было в той машине, Андреа?»

«По-моему, я видела пятерых».

«Именно столько же видела и я, а у меня очень хорошее зрение. Какой был номер той машины,