летнего неба, а ее улыбка излучала такое тепло, что от нее можно было бы согреться даже на расстоянии десяти километров. Я медленно подошел к ней, а она успела еще скинуть с себя сапожки из телячьей кожи, прежде чем поднялась с кушетки. И наши тела слились в безмолвном тесном объятии, а губы скрепили наш общий порыв.
Прошло, казалось, всего лишь несколько мгновений — и вот уже Джеки стоит рядом со мной в моей спальне, а улыбка ее излучает такое сияние, что я мог бы поклясться: этой энергии хватит, чтобы освещать весь Лос-Анджелес в течение ближайшей тысячи лет. Но вдруг эта ослепительная улыбка стала меркнуть, а потом и вовсе погасла. Я сразу понял, что случилось что-то ужасное.
— Проклятая молния снова застряла! — сказала она с яростью.
Джеки сердито пожала плечами, сунула за широкий пояс большие пальцы обеих рук и рванула джинсы изо всей силы. Глаза ее широко раскрылись, но на том все и кончилось: застежка не поддавалась, несмотря на ее отчаянные рывки.
— Рик! — взмолилась наконец Джеки. — Они ни на дюйм не сдвинулись с моих бедер. Неужели я до конца дней моих упрятана в эти чертовы джинсы?
— Не волнуйся, — успокоил я ее. — Я все улажу.
Я вышел на кухню, взял наиболее острый из двух имевшихся в моем хозяйстве столовых ножей и вернулся в спальню. Почему-то, увидев у меня в руке нож, Джеки издала тихий, жалобный вопль.
— Если ты ляжешь на кровать лицом вниз, мне потребуется на это дело не больше двух секунд.
— Честно говоря, Рик, — голос ее дрожал, — я не настолько уж сгораю от нетерпения. Видишь ли, если рука у тебя хоть чуточку дрогнет, у меня же останется отметина на всю жизнь!
Она покорно растянулась на постели, потом довольно неохотно перекатилась со спины на живот. На лице ее я успел заметить выражение невинной жертвы, готовящейся принять мученический конец. Сначала я распорол задний шов джинсов. Правда, при этом чуть-чуть оцарапал правую половинку ее задика, и она тут же завопила так отчаянно, словно я был каким-то чудовищем, вроде адепта маркиза де Сада. Все же пять секунд спустя джинсы распались на две аккуратные половины, которые я без труда стащил с Джеки.
— Я ведь сказал, что улажу это дело. — Я отвесил ей игривый шлепок по мягкому месту. — Но, думаю, тебе нет смысла беспокоиться об этих тряпках.
— Я всегда могу купить новые синие джинсы. — Она перекатилась на спину и провела руками по бедрам. Лицо ее опять приняло встревоженное выражение. — А что же ты сделал с моими трусиками, Рик?
— Разве на тебе были трусики?
— О господи! — Джеки быстро уселась на постели, схватила останки своих джинсов, несколько секунд копошилась в них, а потом со стоном швырнула их на пол.
— Нашла? — спросил я с надеждой.
— Нашла! — Она откинулась спиной на подушки и уставилась в потолок с каким-то отрешенным выражением лица.
Я прилег на кровать рядом с ней и нежно прикрыл ладонью ближайший снежно-белый пик.
— Хорошо!
— Просто великолепно, — ядовито отозвалась Джеки. — У меня только одна-единственная проблема: каким же образом я смогу их надеть, если ты их так аккуратно распорол надвое?
— Мы это как-нибудь уладим потом. — Я, потянувшись, прикрыл свободной рукой второй пик- близнец.
— Как, черт побери, я доберусь до дома?! — спросила она с отчаянием. — Неужели ты считаешь, никто не заметит, что на мне всего-навсего широкая улыбка да пара сапожек из телячьей кожи?
— Я куплю крылатую колесницу, — пообещал я, зарываясь лицом в душистую долину между пиками. — Я тебе непременно ее куплю, и уж, конечно, она будет инкрустирована золотом!
— Я не слышу ни слова из того, что ты там бормочешь! — разозлилась Джеки.
Я неохотно поднял голову и уставился на нее.
— Ох и чертовка же ты, пастушка, вот что я тебе скажу!
Целую минуту после этого она давилась смехом, сначала он булькал у нее в горле, а потом и все ее тело ходуном заходило от смеха, словно началось сексуальное землетрясение.
— Рик! — жалобно взмолилась она. — Я должна перестать смеяться! Если со мной еще раз повторится такой же приступ, я наверняка поврежу себе какой-нибудь жизненно важный орган!
— Я могу это устранить, — уверенно сказал я.
— Только не вздумай снова хвататься за свой ужасный нож!
— На этот раз — никакой хирургии, — заверил я ее. — На этот раз необходимо терапевтическое вмешательство.
Она просто закатилась, залилась трелью серебристых звоночков, которые вдруг оборвались на самой высокой ноте… Больше она уже не смеялась.
— Рик, — сказала Джеки потом глуховатым и чуть охрипшим голосом, — у тебя, оказывается, есть чудесное лекарство против таких приступов! Отчего ты его не запатентуешь?
— У него все-таки определенные границы действия, — признался я. — Представь, что будет, если его применить, скажем, посредине универсального магазина?
— Ты хочешь сказать, в таком, как магазин Кланси? — Ее конвульсивные всхлипывания от смеха бросали мою голову из стороны в сторону, словно челнок в открытом штормовом море. — Ты помнишь универмаг Кланси? Он как раз в трех кварталах к югу от того бара, который они построили всего за одну ночь, — того самого, где подают «лошадь на три пальца»!
Каскад оглушительного смеха обрушился на мою бедную голову. Я приподнялся на локте и сердито поглядел ей в лицо.
— Немедленно прекрати это! Иначе мне придется повторить всю процедуру лечения с самого начала.
— Я понимаю, — радостно взвизгнула Джеки, — именно этого-то я и добиваюсь!
Глава шестая
Я распрощался с Джеки Эриксон только в десять часов утра, когда прибыло заказанное такси. Единственный предмет моего гардероба, в который ей удалось втиснуть свои бедра, — полосатые шорты — не слишком удачно сочетались с тем, что осталось от ее ковбойского наряда, включая стетсоновскую шляпу. Но, как я раз пятьдесят подряд объяснял ей с неизменным терпением, шорты между сыромятным поясом и сапожками из телячьей кожи — это все-таки значительно лучше, чем если бы эта часть ее тела была бы вовсе ничем не прикрыта. После того, как такси, увозившее Джеки, исчезло за поворотом, я вернулся в дом, набрал номер «Санатория с видом на холмы» и попросил к телефону сестру Демпси.
— Это говорит Рик Холман, — назвался я, когда в трубке раздался, наконец, ее хрипловатый голос.
— Слушаю вас, мистер Холман!
— Я подумал, что, пожалуй, есть смысл принять ваше предложение, чтобы окончательно скрепить наш уговор. Сегодня ведь пятница, и, насколько я понимаю, вы свободны весь уик-энд. Так почему бы вам не упаковать свой чемоданчик и не приехать ко мне домой часиков в пять вечера?
— Я была бы просто в восторге, — ответила она без малейшего колебания. — Но, если позволите, мне хотелось бы все-таки знать, почему вы решили изменить свое мнение по этому поводу?
— Просто я представил себе, как вы расхаживаете по моей квартире в этом вашем прозрачном нейлоновом белье…
— Если только вы не поставите свой кондиционер на точку замерзания, так оно и будет, — промурлыкала Айрис Демпси. — Где вы живете?
Я дал ей адрес и повесил трубку.
Мысль о том, как эта рыжеволосая красотка будет расхаживать по моей гостиной в своем прозрачном
