— Расписка эта действительно моя, — подтвердил шофер на допросе. — Я хорошо помню и Машина, и прирельсовую базу, куда с ним приезжал. Только посуды у нас не было. Мы с Машиным ездили на пустой машине...
Так, по крупицам, по крохам следователь до мельчайших подробностей восстановил картину преступления. Полностью доказал вину Липовского и его сообщников.
Дело Липовского и компании, над которым продолжительное время года работал следователь по особо важным делам Н. Л. Зубченко, составило 15 увесистых томов. Он перевернул горы документов, неоднократно прибегал к помощи различных экспертов, криминалистов и бухгалтеров-ревизоров. Он опросил сотни свидетелей.
Примечательно, что на этой же базе, когда дело возглавил честный человек Георгий Ксандопуло, за полгода совсем не было сверхнормативного боя посуды.
Дело о хищении на прирельсовой базе Алма-Атинского винзавода слушалось Верховным судом Казахской ССР. Суду уже было известно, что, уклонившись от передачи материальных ценностей под предлогом вызова в военкомат, Липовский использовал последний день в Алма-Ате для завершения своих «дел».
— Знаешь, Леночка, Хамит пригласил нас сегодня на индюка, — сказал Липовский Никитиной. И вместе с ней и Хатуевым он поехал на квартиру к Хаджиеву.
Пока женщины лакомились жареной индюшатиной, Липовский с Хаджиевым в другой комнате оформили 4 накладные на 14 707 бутылок. Как потом установил следователь, у Хаджиева в этот день был лишь небольшой аванс, и он не мог закупить у населения такое количество посуды.
Следующий визит был на квартиру Ахметова, затем в особняк Омарова. За этот день по фактически бестоварным накладным было похищено более 50 тысяч рублей. Две трети, как всегда, достались Липовскому.
И вот выступает свидетельница Марина Козодаева, подруга Елены Никитиной:
— Когда я пришла к Лене, ее еще не было. Вскоре она подъехала на машине вместе с Мусой и Яковом, который шел последним и нес чемодан. «Не будем терять времени», — сказал Яков и вывалил содержимое чемодана на ковер. У меня аж дух захватило: такой кучи денег я никогда не видела. А они все уселись рядом и стали складывать деньги по купюрам...
На суде Липовский вел себя нагло: грубил прокурору, суду, бросал дерзкие реплики. Терять ему было нечего: к алма-атинскому делу приплюсовали все другие, в том числе и побег из КПЗ при конвоировании.
Если бы суд состоялся на несколько месяцев позднее, его могли бы приговорить к расстрелу. Но закон обратной силы не имеет. И комбинатору дали предельный по тому времени срок — 15 лет лишения свободы. Различные наказания понесли и его сообщники.
ВО ИМЯ ДОБРА
С полночи до рассвета 5 сентября 1944 года авангардные подразделения 69-й стрелковой дивизии 65-й армии, форсировав Нарев, громили фашистов уже на их территории. Успех операции был обеспечен четкой рекогносцировкой отдельной разведгруппы под командованием капитана Ивана Столяра. Сам он очнулся лишь на вторые сутки в полевом госпитале. И поразился: раненный в обе руки, в ногу и голову, как мог он выжить?!
Вскоре его навестили комдив Макаров и командир полка Люльков.
— Вся наша дивизия сердечно поздравляет тебя, Иван Лукич, — обнимая капитана, сказал комдив. — Ты представлен к правительственной награде. Данные твоих разведчиков помогли дивизии пробить мощную оборону немцев...
Отрадно было Столяру слышать это. Но другое до отчаяния удручало, не давало покоя: врачи определили ему инвалидность второй группы; ни к какой службе в армии он уже не годен.
Казалось, что все в жизни рухнуло.
— Ну, как... как быть теперь?! — едва не вскричал Иван.
Макаров уставился на него недовольным взглядом:
— Только без паники... Домой, в свою Адамовку, думаешь возвращаться?
— А как же?
— Ну, вот и будет тебе там работа. И возможно, похлеще, чем на фронте, — комдив помолчал, прошелся по палате. — Конечно, фашистов мы сметем с нашей земли, но будет и другая очистительная работа, борьба с теми, кто помогал оккупантам: разное отребье, кулачье. Некоторые из них скрылись от возмездия, попрятались. И уже начинают гадить. Вот, Лукич, какая обстановка создается в освобожденных районах.
...Земляки избрали Столяра председателем разрушенного оккупантами колхоза. В грустных заботах поднимался он чуть свет и позже всех ложился отдыхать. Вскоре начала поступать помощь от государства. Руководить хозяйством стало легче. Но все нетерпимее становились факты, о которых говорил комдив. То там, то здесь замаскированные, недобитые прихвостни фашистов учиняли по ночам поджоги, убивали партийных активистов. И тогда Столяр решил быть там, где может особенно пригодиться опыт разведчика.
— Помогите стать юристом, — обратился Иван Лукич к работникам райкома партии.
Так он получил направление в Киевскую двухгодичную юридическую школу.
В напряженной учебе незаметно пролетели два года. А после чуть ли не круглосуточная работа в Латвии, где особенно острой была послевоенная обстановка. Затем работа в Алма-Ате, в областной прокуратуре, заочная учеба на юрфаке в КазГУ.
Невозможно рассказать о всех его делах, выполненных за минувшие годы. Но о двух из них стоит вспомнить.
В то памятное утро прокурор области Б. X. Тапалов зашел, прежде всего, к старшему следователю:
— Экстренная командировка, Иван Лукич.
Двумя минутами позже Столяр знакомился с материалами, которые изумили даже его, видавшего виды юриста. В течение ряда лет группа расхитителей, орудуя на Уштобинском районном быткомбинате, разворовала материальных ценностей на сумму свыше 231 тысячи рублей. Предварительным расследованием установлено, что во главе этой шайки был директор комбината.
Всегда, во всем дорожа временем, Иван Лукич уже в пути до Уштобе продумывал план действий. Не раз приходилось ему встречаться с преступниками. Были они разные по характеру, по манере держаться на допросах. Иные с удивительным искусством изощрялись в отводе предъявляемых им обвинений.
Директор Горожанкин в первую минуту допроса повел себя так, будто арест его — это недопустимое оскорбление, нанесенное ему преднамеренно, с каким-то, мол, определенным умыслом. Иными словами, это то, за что работники следствия должны понести суровое наказание.
— И прокуратуру, и ОБХСС ввели в заблуждение, — заявил Горожанкин. — Я решительно не имею никакого отношения к тому, что натворили мои подчиненные. И если они, действительно, крали, расхищали, то я к этому не причастен. И не вина, а беда моя — слишком доверял им...
— Значит, передоверили? — спросил его Столяр.
На лице Горожанкина все то же смешанное выражение изумления и возмущения.
— Именно передоверил. Да и как, скажите, влезешь в душу каждому? С виду вроде бы люди как люди. А выходит... — Горожанкин запнулся, досадливо крякнул. — Тут сам аллах не разберется.
Основательных улик против него почти не было. Может, и вовсе не виноват ни в чем? Но еще рано делать определенные выводы.
