будет целесообразно не ставить в известность обвиняемого, а следовательно, и его защитника обо всех материалах, имеющихся в деле. Из этого вытекает и обратное положение: не может быть никаких препятствий к тому, чтобы защитник знакомился с материалами дела, известными обвиняемому, или же участвовал в следственных действиях, производимых с участием обвиняемого. Права защитника в этих случаях не вызывают никаких сомнений, и всякое их ограничение явилось бы нарушением права обвиняемого на защиту.
Желательно предусмотреть во всех УПК союзных республик право защитника присутствовать при предъявлении обвинения и допросах обвиняемого, при производстве иных следственных действий, выполняемых с участием обвиняемого, а также следственных действий, выполняемых по ходатайству обвиняемого или его защитника; с разрешения следователя присутствовать при производстве иных следственных действий.
Пределы возможной активности защитника, допущенного к участию в производстве следственных действий, определяются его правом задавать вопросы допрашиваемым лицам и делать замечания по поводу правильности, полноты отражения хода следственного действия в протоколе.
Между тем УПК РСФСР и УПК Киргизской ССР ставят право защитника задавать вопросы допрашиваемым лицам в зависимость от разрешения следователя, а УПК Узбекской ССР предусматривает право защитника задавать вопросы «через следователя», что фактически тоже означает право задавать вопросы с разрешения следователя. С таким решением вопроса вряд ли можно согласиться. Смысл участия защитника на предварительном следствии и его присутствие при производстве следственных действий состоит в том, чтобы содействовать выявлению всех обстоятельств, говорящих в пользу его подзащитного. Для эффективного выполнения этой задачи необходимо иметь возможность задавать вопросы допрашиваемым лицам, направленные на выяснение таких обстоятельств, которые иначе могут остаться невыясненными. Нет никаких оснований ставить реализацию защиты при производстве следственных действий в зависимость от усмотрения следователя. Единственное ограничение прав защитника в этом отношении допустимо в случае, если задаваемые им вопросы не имеют значения для дела или заданы в несовместимой с требованиями закона форме. (Например, наводящие вопросы.)
Однако УПК РСФСР предусматривает право следователя отвести вопросы защитника. Поэтому было бы лучше исключить из УПК РСФСР указание на то, что право защитника (допущенного к участию в производстве следственного действия) задавать вопросы допрашиваемым лицам допускается лишь с разрешения следователя. Вместе с тем целесообразно установить порядок допроса, который не препятствовал бы свободному ведению его следователем.
В качестве одного из возможных вариантов такого порядка может служить правило, что защитнику предоставляется право задавать вопросы допрашиваемым лицам после окончания их допроса следователем. При этом право следователя отвести вопрос защитника следует, с нашей точки зрения, сохранить, снабдив его оговоркой, «если этот вопрос не имеет отношения к делу или задан в несовместимой с требованиями закона форме», оставив требование о занесении отведенных вопросов в протокол. Аналогичные указания следовало бы ввести и в УПК остальных союзных республик.
СТАРШИЙ ДРУГ
Многолетний опыт прокурорской работы убедительно подтверждает зависимость между антиобщественным поведением подростков и условиями семейного воспитания. К сожалению, есть еще немало семей, в которых ребенок не получает необходимых социальных и трудовых навыков, вырастает эгоистом. Девять из десяти несовершеннолетних правонарушителей — это те, кто воспитывался в неблагоприятной семейной обстановке.
Подросток, как правило, судит об обществе по тому небольшому коллективу, который его ежедневно окружает: школа, семья, двор, улица. Наиболее надежные навыки дает школа — здесь плохому не учат. Но и то верно, что в классе в основном преподносится теория, что же касается жизненной практики, то она обступает учащихся уже за дверьми школы — на улице, дома. Надо ли говорить о полезности, необходимости самых тесных контактов, полной согласованности действий учителей и родителей! К сожалению, не все родители, а порой и учителя всерьез к этому относятся.
Поучительный пример тому — одна карагандинская семья. Казалось, отчего бы сыну Михайловых — Саше не расти, как говорят, благополучным ребенком? Родители — инженеры, люди с образованием, хорошо обеспеченные. У мальчика все условия для учебы, но вот его воспитание пустили дома на самотек. Когда учителя стали жаловаться, что шестиклассник Саша плохо учится, грубит, хулиганит, родители приняли это известие, что называется, в штыки: педагогов заподозрили в предвзятости, методы школьного воспитания осуждались нередко в присутствии мальчика.
Потом он несколько раз попадал в детскую комнату милиции, но и это казалось Михайловым лишь следствием детских шалостей. А Саша от безнаказанного «озорства» дошел до преступления и теперь осужден. Родители поняли свою ошибку, но какой ценой досталось это прозрение!
Очень важная составная часть системы трудового воспитания — работа с молодежью, пришедшей со школьной скамьи на предприятие. Заботой общественных организаций должно быть не только поведение юноши на рабочем месте, но и за воротами проходной, в общежитии, в общественных местах. А ведь как часто еще молодежные общежития выпадают из поля зрения хозяйственных руководителей!
Когда Шишкин и Есенин занимались в джамбулском профтехучилище № 56, их имена даже заносились на Доску почета, никто не мог сказать о них ничего плохого. И учились хорошо. Но вот ребята распрощались со своими воспитателями и начали самостоятельно трудиться в строительном управлении № 3 «Джамбулхимстроя». Поселили их в общежитии, да на этом заботы о молодой смене и кончились. Никого особенно не встревожило, что ребята стали выпивать. Гром грянул лишь тогда, когда их привлекли к ответственности за хулиганство.
Прокурорско-судебная практика показывает, что примерно каждый третий несовершеннолетний, совершивший преступление, участвовал в нем совместно с кем-то из взрослых. Причем это статистика о изобличенных и наказанных в уголовном порядке взрослых. И при этом половина взрослых, осужденных вместе с подростками, — лица, ранее судимые. Однажды из магазина совхоза «Земледелец» Актюбинской области были украдены на большую сумму вещи. Вора — молодого тракториста С. Троянского — нашли быстро. На допросе он откровенно признался, что на кражу его подбил некто Трифонов, хозяин его квартиры. Пришлось немало повозиться с этим опытным преступником Трифоновым, пока удалось доказать его вину.
Расследование дела ранее судимого В. Борша показало «любопытные методы» этого матерого рецидивиста. Он начал «обучение» подростков не с того, чтобы тренировать ловкость их рук. Нет. Он привел мальчишек в шумный зал большого магазина и сказал одному: «Вон, видишь ту женщину? Подойди и плюнь ей в лицо».
Начинающий испугался: «Как же так?.. За что?.. Я не могу... Мне стыдно». Наставник в грубой форме напомнил про выпитое на его деньги «учеником» вино в компании приятелей, про деньги на кино... Мальчик отказался исполнить варварский приказ и ушел, а второй плюнул — не без отчаяния, не без боязни, с закрытыми, может быть, глазами, но плюнул. И все. «Учитель» с этого момента обрел преданного, закабаленного ученика. Тот уже осознал себя подлецом и совершал кражи, не думая о причиненном людям зле, не чувствуя раскаяния и стыда.
Но не только циничное подстрекательство толкает подростка на антиобщественные поступки. Наиболее распространенные преступления несовершеннолетних — кражи — результат беспринципного, а порой и преступного поведения взрослых. Они нередко приобретают у подростков имущество, не задумываясь о его происхождении, а иногда зная, что оно похищено. Нами изучался ряд дел о кражах, совершенных
