которой у него была любовная связь.
Я обвел взглядом всех присутствующих. Меттс держал в руках трубку и смотрел на меня как загипнотизированный. Генриетта широко раскрытыми глазами смотрела куда-то в одну точку. Бедняжке, вероятно, было очень неприятно выслушивать все это о Грэнворте. У другой стены Полетта откинулась на спинку стула и не спускала с меня глаз. Она сидела совершенно неподвижно, как окаменелая.
— Итак, мы подошли к полудню 12 января. Полетта прибыла в Нью-Йорк, чтобы получить у Грэнворта Эймса 200 тысяч долларов в государственных облигациях, а вслед за ней в Нью-Йорк тайно приезжает Руди Бенито, до краев переполненный ненавистью к своей жене, которая продала его своему любовнику.
У Руди был свой план. Вероятно, приехав в Нью-Йорк, он снял квартиру в каком-нибудь небольшом отеле с тем, чтобы отдохнуть и подготовиться к колоссальному скандалу, который он устроит у Грэнворта. Давайте там его и оставим на время.
Вернемся к Полетте. Она отправилась в контору Грэнворта. Может быть, там был Лэнгтон Бэрдль, а может быть, там его и не было, но, во всяком случае, Полетта там обо всем откровенно поговорила с самим хозяином.
Грэнворт отдал Полетте облигации на 200 тысяч долларов и поделился с ней, что он хочет обдурить Генриетту, подсунув ей облигации, отпечатанные Перейрой. Вероятно, они до колик в животе нахохотались по этому поводу.
После того как они вдоволь посмеялись, Грэнворт сообщил Полетте, что его жена, Генриетта, находится сейчас в Нью-Йорке. Он получил от нее письмо, в котором она назначает ему на вечер свидание и обещает ему устроить хороший скандальчик по поводу небезызвестной нам женщины. Полетту эта новость очень заинтриговала. Она спросила Грэнворта, что, по его мнению, собирается делать Генриетта. Он сказал, что, вероятней всего, она потребует развода, если он скажет, что отказывается порвать с Полеттой. На сей раз она, видимо, будет твердо настаивать на этом, поскольку считает, что у нее есть 'небольшой капиталец в 200 тысяч долларов. Ведь Генриетте не известно, что ее облигации заменены липовыми.
И тут Грэнворт и Полетта, по всей вероятности, здорово похохотали снова.
Полетта при этом сказала, что ей будет очень интересно узнать, чем закончится их беседа с Генриеттой. Она с удовольствием подождет в конторе, чтобы Грэнворт рассказал ей все об этом свидании.
Грэнворт обещал, что сразу же после свидания с Генриеттой он вернется в свою контору, так что пусть Полетта ожидает его там примерно в половине девятого вечера. Он ей все расскажет, и они опять весело посмеются.
Полетта вернулась в свой отель, возможно, сделала себе массаж лица, подправила косметику и заправилась виски. Она была необычайно довольна собой, как и ходом всего этого дела.
А в это время бедняга Руди сидел в своем отеле, стараясь набраться сил для предстоящего разговора с Грэнвортом Эймсом. Но он так плохо себя чувствовал, что вынужден был ждать, когда ему станет хоть немного лучше, чтобы добраться до конторы Грэнворта. И если вы когда-нибудь видели человека в последней стадии чахотки, вы поймете, что я хочу сказать.
А Грэнворт после ухода Полетты сидел у себя в конторе и ждал телефонного звонка Генриетты.
Наконец этот звонок раздался. Она спросила у Грэнворта, где бы они могли встретиться. Он назвал ей какое-то кафе, и, когда пришло время, Грэнворт приехал туда на своей машине. Между ними состоялся довольно крупный разговор.
Грэнворт хлебнул для храбрости виски и заявил Генриетте, что ему на все наплевать. Пусть она делает, что хочет. Она ему твердо заявила, что, если он не бросит эту женщину, она подаст на развод. Он ответил ей «о'кей», но тут же поставил условие, что алименты он платить не собирается. Лучше он вообще уедет из страны. Генриетта ответила на это, что ей наплевать на его алименты, потому что у нее есть свой небольшой капитал в виде государственных облигаций на сумму 200 тысяч долларов. На это он расхохотался, заранее предвкушая веселье, когда он расскажет об этом Полетте.
Во время моего рассказа к нам постучали в дверь, я замолчал. Меттс встал со своего кресла и впустил полицейского. Поговорив с ним, он подошел ко мне, держа в руке две телеграммы. Я прочитал их. Одна была из нашей конторы в Нью-Йорке, вторая — от капитана мексиканской полиции округа Зони.
Я положил обе телеграммы на стол перед собой и продолжил свой рассказ.
— Генриетте больше нечего было сказать. Она видела, что Грэнворт пьян. Вышла из кафе и поехала на вокзал, чтобы с первым поездом уехать в Хартфорд. Это нами точно установлено, так как два работника железнодорожной службы, проводник и контролер, посмотрев фотографию Генриетты, подтвердили, что именно она уехала из Нью-Йорка поездом в 8.40.
О'кей! Теперь о Грэнворте.
Грэнворт вернулся в свою контору примерно в 8.30 вечера. Он предвкушал веселый разговор с Полеттой и, может быть, даже планировал съездить с ней куда-нибудь провести время.
В конторе его ожидали двое. Это были Лэнгтон Бэрдль и Полетта. Грэнворт был настолько пьян, что, войдя в контору, забыл запереть за собой входную дверь. Если бы он эту входную дверь запер, мне бы не пришлось сегодня рассказывать вам эту историю.
Во всяком случае, дверь осталась открытой. Грэнворт громко хохотал, рассказывая Полетте и Бэрдлю о своем свидании с Генриеттой. Особенно его забавляло то, что она была уверена, что у нее есть 200 тысяч долларов, хотя на самом деле, кроме пачки фальшивок, у нее не было ничего.
Все начали дружно хохотать, наслаждаясь этой остроумной, с их точки зрения, ситуацией. И вдруг в самый разгар веселья открывается дверь и входит Руди Бенито. Я думаю, что еще за дверью он прослушал весь рассказ Грэнворта.
И тут Руди начал. Он высказал все, что он о них думал: о вероломстве Грэнворта и об исчадии ада — Полетте, которая обманула и ограбила своего умирающего мужа и еще смеется над этим. Потом он заявил им: «Тот факт, что Грэнворт согласен вернуть мне деньги, ничего не значит. Я все равно собираюсь обратиться в полицию и непременно добьюсь того, чтобы вас обоих, Грэнворта и Полетту, заперли за решетку».
Так что же потом произошло? Я вам сейчас скажу, что… Полетта страшно разозлилась, что ее поймали с поличным. На письменном столе Грэнворта, как раз с той стороны, где сидела Полетта, стояла огромная фигура боксера, она и сейчас там стоит. Так вот, Полетта встает, хватает эту статуэтку и изо всей силы бьет
