мы очень сожалеем, — написать вам снова о деле его сына, мистера Уилфрида Юстейса Ривертона.
Прошло уже восемь недель с тех пор, как наш клиент поручил вам выяснить местонахождение его сына, образ его жизни, имена его дружков и, если возможно, некоторые данные относительно тех немалых сумм, которые мистер Уилфрид Ривертон потратил или проиграл.
Мы надеемся, что вы будете в состоянии представить отчет через несколько дней.
В связи с этим напоминаем вам, что плата в размере ста фунтов в неделю, являющаяся, по нашему мнению, весьма щедрой, остается прежней, поскольку наш клиент надеется, что вы вскоре получите нужные ему сведения.
Остаемся преданными и т. д.
Каллаган тихо выругался и нажал кнопку звонка. Вошла Эффи Томпсон с раскрытой книгой для записей.
— Напиши ответ и добавь, что, если им не нравится мой способ ведения дел, они могут поискать кого-нибудь другого. Подпиши от моего имени.
Он кинул ей письмо через стол. Она взяла его.
— Ты собирался сегодня вечером пообедать с Хуанитой. Мне позвонить, или ты сам это сделаешь?
— Напиши письмо и иди домой. Я сам позвоню.
— Миссис Ривертон приходила в шесть часов. Вела себя так, будто ей до смерти надоела наша фирма. Кажется, она решила, что здесь все бездельники. Сейчас она и городе, в отеле «Шартрез». Вернется в одиннадцать вечера. Она просила, чтобы ты позвонил ей в четверть двенадцатого.
Он кивнул.
— Спокойной ночи, Эффи.
Пять минут спустя он услышал, как за ней захлопнулась дверь. Каллаган снял трубку и набрал номер.
— Хэлло, Хуанита? Прости, но я не могу сегодня пообедать с тобой. Я занят… Да, дела. Да… Завтра позвоню.
Он положил трубку, нагнулся и достал из нижнего ящика стола бутылку ржаного виски. Вытащив пробку, отпил прямо из горлышка. Убрал виски на место и из другого ящика вынул автоматический маузер. Осмотрев его, сунул назад.
Потом встал, выключил свет, прошелся по конторе, запер двери. Лифт опустил его вниз. На Беркли- сквер Каллаган сел в такси.
— К Джо Мартинелли, — бросил он шоферу.
Каллаган стоял в конце длинного белого коридора, который тянулся от самого входа, и разглядывал заведение Джо Мартинелли. Густой табачный дым висел под потолком. Ряды, возвышающиеся ярусами вокруг ринга, забиты мужчинами. Женщин было мало. Одна или две из них, очевидно знакомые боксеров, сидели возле ринга, на котором два легковеса дубасили друг друга. Звук ударов эхом отдавался под потолком.
Каллаган пробрался через узкий проход. Шляпу он положил на одно из сидений второго ряда. Потом, обойдя ринг, по другому узкому проходу направился в личный бар Джо Мартинелли.
Небольшая комната, в которой располагался бар, была пропитана табачным дымом. У стойки бара Джо беседовал с несколькими завсегдатаями: букмекеры, профессиональные игроки и среди них — Джилл Чарльстон.
Каллаган подумал, что Джилл похож на рыбу, вытащенную из воды. Он был в хорошо сшитом обеденном костюме.
Чарльстон обернулся и увидел Каллагана. Он улыбнулся и подмигнул ему. Каллаган в ответ тоже мигнул, только мрачно. Потом он вышел в коридор и закурил сигарету. Чарльстон последовал за ним.
— Привет, конокрад! Как дела? Твои клиенты еще не разбежались?
Каллаган стряхнул пепел.
— Джилл, — начал он, — у меня кое-какие неприятности, и я хотел бы открыть карты. Может быть, ты сможешь мне помочь. Речь идет о Уилфриде Ривертоне — «Щенке».
Чарльстон кивнул.
— Валяй дальше, Слим.
— Его семья вцепилась в меня, — продолжал Каллаган. — Старик полковник совсем зачах от волнений. Я получаю сотню в неделю, чтобы узнать, где его «малыш» тратит семейные денежки: кто эти женщины, а если не они, то где-то есть рулетка или что-то в этом роде. Щенок транжирит деньги Ривертона, а я ничего не могу поделать.
Чарльстон внимательно слушал.
— Как ты начал эту игру, Слим?
— Как обычно в таких делах. Обшарил в Лондоне все злачные места. Пока ничего. Кто-то держит малыша на крючке и заставляет молчать.
Чарльстон закурил.
— Послушай, Слим, ты меня знаешь. Я не люблю неприятностей. Я понемногу играю и делаю небольшие деньги, но ненавижу влезать в то, что меня не касается. Видишь ли…
— Вижу, — усмехнулся Каллаган.
Чарльстон огляделся и понизил голос.
— Есть некий Рафано. Этот парень свиреп, как пара штопоров в заднице. Он каким-то образом оказался в Англии, и, я слышал, из него сыплются денежки. Покупает всех. Конечно, у него есть и еще кое- какие интересы: держит пару хат за Лондоном, где очаровательные девочки выуживают деньги из ребят, которым повезло в игре. Он полуамериканец-полуитальянец. И такой же неотесанный, как они все.
Каллаган выпустил из ноздрей струйку дыма.
— Спасибо, Джилл. Когда-нибудь я тебе тоже помогу. — И, помолчав немного, спросил: — Ты знал, что я интересуюсь Щенком?
Чарльстон засмеялся.
— Об этом все знают. Во всяком случае, все «умные люди». Я думаю, они имеют свои виды на Ривертона и потому не хотят тебя впускать в это дело. — Он замолчал и уставился на кончик сигареты. — Послушай, Слим… Ты сказал, что поможешь мне…
Каллаган посмотрел на него и улыбнулся.
— Я сделаю для тебя все, Джилл, — мягко сказал он. — В чем дело?
— Хуанита… — начал Чарльстон. — Я без ума от этой девушки. Никогда еще не любил так ни одну женщину в жизни. Я бы отдал за нее все.
Каллаган улыбнулся.
— А почему бы и нет, Джилл?
— Почему бы и нет? — эхом отозвался тот. — Вот это мне нравится! Ты так опутал ее, что она ни на кого не смотрит. Я пытался. Цветы, приглашения и все такое, но она — холодна, как метель. Она скорее пойдет с тобой, чем со мной.
— Не думай так, — сказал Каллаган. — Хуанита — умная девушка. По-моему, ты самый подходящий для нее парень, Джилл. — Он закурил другую сигарету. — И спасибо за намек насчет Рафано.
— Я слышал, как говорили, что он хочет за Ривертона тысячи, однако у него пока ничего не вышло. Но осторожнее, Слим… Рафано ядовит… И на него работает много крутых ребят. Он не упускает своих шансов.
Каллаган кивнул.
— Значит, он грубо работает?
— Очень. Посмотри сегодня борьбу — и ты увидишь. Держись подальше от Нигера. Осторожнее… У тебя может ничего не выйти. У них у всех есть свои деньги, но они не прочь вытянуть их из любого… раньше, чем Рафано положит этот бой в карман.
