Божьего искупила все наши грехи.
Метафоры преподобного казались мне несколько туманными и путаными, но скрывалось ли что-нибудь за ними, был ли в них тайный смысл? Я могла и не верить в Бога, но верил ли в него Мефисто? Он принадлежал к свите Сатаны, но может ли существовать Дьявол, если ему не противостоит добрый малый? Не отпугнет ли Мефисто брак, заключенный в церкви?
Брак — явление нормальное, прочное, реальное. В брак вступают обычные, ординарные люди и становятся счастливыми, обретя семью вроде тех, которых изображают на коробках с корнфлексом. Почему мне нельзя иметь этого? Брак дал бы мне статус, как всякому человеку, и я продолжила бы жизнь без богов и дьяволов, запутывающих все. Тогда у меня была бы не только любовь Харли, но я смогла бы наслаждаться простыми радостями, отравленными одиночеством в прошлой моей жизни. Я прониклась бы честолюбивыми идеями, сделала карьеру, обзавелась детьми, у меня появилось бы будущее. Возможно, я преуспела бы на поприще, прежде закрытом для меня. Когда тебе двадцать с небольшим лет, кажется, что впереди целая вечность!
Так или иначе, сейчас я уже не могла ничего изменить. Все было уже организовано — об этом позаботилась Элинор.
— Я предвкушаю, как вы, ребята, придете на репетицию, — сказал Боб в завершение беседы.
На прощание он вручил нам брошюру с рекламой своих одеял.
— Вы везунчик. — Он похлопал Харли по плечу с задумчивой улыбкой. Потом обратился ко мне: — Подумайте обо всем, что я вам сказал, Синди. Брак — великое приключение, это прыжок в неведомое. И никогда нельзя должным образом подготовиться к нему.
Пожимая мне на прощание руку, он задержал ее в своей слишком долго, и мне даже показалось, что он пощекотал ладонь, подавая какой-то тайный знак.
— Помните, брак не всегда бывает легким. Дьявол постоянно начеку и ищет удобного случая склонить слабых смертных к греху.
Глава 11
Я ожидала, что дни будут тянуться бесконечно, и приготовилась противостоять судьбе, если та спутает карты. Но время шло на удивление быстро, и вот я уже стояла в церкви рядом с Харли и чувствовала, что не вполне готова, поскольку такой великий и торжественный момент в моей жизни заслуживал более пристального внимания. Мне хотелось крикнуть: «Постойте! Не спешите! Все происходит слишком быстро!» Я слышала, как за моей спиной тяжело дышит Триш в платье с высоким воротом, выбранном Элинор и застегнутом на все пуговицы. Возле меня стояли маленькие девочки, подружки невесты, путаясь в воланах и оборках моего подвенечного платья — белого, с едва заметным намеком на бледно-голубой.
Из-под вуали я, мигая, смотрела, как двигаются губы преподобного отца Боба. Он сменил свои обычные джинсы на стихарь, и лицо его хранило выражение торжественное и благостное. «Должно быть, он доволен собой, — подумала я. — Должно быть, пастор получит хороший навар от этой светской свадьбы. Теперь, вероятно, круг женщин, занимающихся изготовлением стеганых одеял, расширится».
Мой голос, произносивший брачные обеты, тихо шелестел в тишине, нарушаемой лишь шорохами и скрипами. Я слышала чьи-то еще слова, но не вникала в их смысл. На мой палец надели кольцо. Потом с моего лица откинули вуаль, и я увидела, что Харли созерцает меня с экстатической улыбкой. Церемония завершилась. Я не заметила никаких признаков присутствия Мефисто, и молния не сразила меня. Моя новая жизнь началась.
Мы вышли из церкви. Нашу торжественную процессию сопровождали подружки невесты, которые разбрасывали розовые лепестки на пути нашего следования, и певцы из группы Боба Саншайна, остервенело горланившие в надежде на то, что их упомянут в отчете о светской свадьбе.
На улице возле церкви натянули канаты, чтобы сдержать любопытную толпу. Казалось, весь Лос- Анджелес собрался сказать «прощай» своему самому завидному холостяку. В автопарке при церкви бойко торговали хот-догами, а на улице я заметила наскоро сколоченные прилавки с футболками, на которых красовались надписи «Харли и Синди». Нас окружила толпа фотографов — зажужжали камеры, папарацци устремились к нам, как бабочки, летящие на свет. Мы пробивались сквозь толпу к машине.
— Смотри! — Остановившись, Харли указал вверх. Над нами проплывал бледно-голубой воздушный шар с нашими инициалами, вплетенными в эмблему «Лапиник». В воздухе реяли нежнейшие лепестки роз. Толпа издавала восторженные возгласы. Кое-кто с энтузиазмом бросал в нас конфетти, рис и какие-то семена, похожие на птичий корм.
— Это потрясающе! — шепнул мне на ухо Харли, и я поняла, что он счастлив. — Я и не подозревал, что у нас столько друзей!
Я вскрикнула от боли, когда пригоршня семян подсолнечника, с силой брошенная кем-то из толпы, ударила меня в щеку. На глаза мне навернулись слезы.
— В чем дело, дорогая? — всполошился Харли. — О, не плачь! — Голос его дрожал от избытка чувств. Он громко шмыгнул носом. — Я тоже сейчас заплачу.
Когда мы прибыли на прием, устроенный в честь нашей свадьбы в изысканнейшем отеле, нам пришлось совершить ритуал, приветствуя гостей и позируя перед фотографами, прежде чем нам наконец удалось сесть за стол. Я уже знала эти ритуалы, поскольку насмотрелась на них на свадьбах других, но мне было странно оказаться в центре всей этой суматохи. Внезапно я оробела, ибо не привыкла к такому вниманию.
За сервировкой и кухней следил сам Хайнрих из ресторана «У Вагнера», что, судя по всему, считалось величайшим шиком. Числиться среди постоянных клиентов Хайнриха было почти то же самое, что удостоиться бронзовой звезды в свою честь на бульваре Голливуд или, по крайней мере, зарезервировать себе место на небесах. Сотни пар глаз следили за мной с того момента, как я села за стол, украшенный Хайнрихом бледно-голубыми лентами. Прямо передо мной сверкал изваянный изо льда гигантский флакон духов «Лапиник». Стоило ли вручать всем гостям духи и другие изделия компании бесплатно? Этого я не знала.
Я оглядела зал. Кроме очень немногих знакомых мне людей, всех остальных я не знала. Почему они так разглядывают меня?
Предполагалось, что они должны желать мне счастья, но я читала в их глазах только враждебность.
Неужели гости завидовали моей удаче, тому, что я вышла замуж за Харли? Может, все они питали тайную надежду на то, что случится что-то непредвиденное? Произойдет какой-нибудь конфуз или несчастье, И свадьба не состоится?
После того как подали первое блюдо, в зале воцарилось неловкое молчание. Почему они не разговаривали, не смеялись, не веселились? Это никак не вязалось с моими не слишком четкими представлениями о том, каким должно быть свадебное торжество. Потом лакеи Хайнриха в униформах начали обносить гостей бутылками с вином, всего лишь анемичным «Шардоннэ», но гости восприняли это как сигнал расслабиться. Схватив бокал с напитком, я залпом осушила его и снова протянула лакею. Элинор, сидевшая неподалеку, метнула на меня неодобрительный взгляд, но сегодня никто не заставил бы меня думать о количестве поглощаемых калорий.
Глядя на галерку, куда по велению Элинор были сосланы все друзья Синди, я заметила, что Бэбс на сей раз охотно проделала перелет и, видимо, не беспокоилась и о путешествии обратно. Рядом с ней расположились мужчина с тестообразным лицом и целый выводок пухлых колобков, по-видимому, Дейл и ее дети из Сиу-Фоллз.
Внезапно в центре зала возникла суматоха, так как женщина, проникшая сюда под видом одной из теток Харли, была уличена в том, что она репортер одного популярного журнала с сомнительной репутацией. По комнате поплыл гул возмущенных голосов, когда самозванку с позором выдворяли из зала. Сначала говорили о том, что в сумочке у нее оказался блокнот, а к ноге был привязан магнитофон. Позже в эти сведения были внесены коррективы: оказалось, что у нее не было магнитофона, но зато в шляпе она прятала миниатюрную камеру. К тому времени когда журналистку довели до двери, уже утверждали, что в мозг ее вживлен имплантат, связанный со спутниковой антенной, транслировавший с нее на всю страну все, что происходило здесь.
Когда эту особу изгнали из дальнего конца зала, где сидели друзья Триш и ее коллеги из ресторана «У
