Я приказал Ваклеву унести ведро, а акт оставить у меня на столе.
— Михнев, — сказал я, когда Ваклев вышел, — всех этих свидетельских показаний и вещественных доказательств вполне достаточно, чтобы осудить тебя. Не дашь объяснений, где ты был в пятницу вечером, будешь обвинен в убийстве Дашки.
— А Жора может дать такие объяснения?
— Он их дал, и мы их проверим. К тому же он-то ведь не был заинтересован в ликвидации манекенщицы.
— А Тони? Он что, тоже не был заинтересован?
— Не вижу причин.
— Покопайтесь — увидите.
— Только этим мы сейчас и занимаемся.
Он замолчал. Сидел, неподвижно уставившись на полки с книгами, но вряд ли что-нибудь видел.
— В камеру, — приказал я. — У тебя там будет достаточно времени подумать.
8
После совещания у подполковника Веселинова, часов в пять вечера, я отправился к Розе Младенчевой. Дверь открыл ее отец. Я назвался.
— Проходите, — пригласил он. — Роза предупреждала, что вы придете.
Он провел меня в спальню, стены которой были оклеены литографиями из зарубежных журналов. Здесь были и чересчур откровенные изображения эстрадных певцов и кинозвезд со всех концов планеты. Махнув рукой на эту выставку, отец Розы сказал:
— Когда ваши дети подрастут, у вас в доме, я думаю, будет не лучше...
Он, конечно, стеснялся увлечений дочери, и тогда я тоже махнул рукой, давая понять, что не придаю им никакого значения. Указав на резную деревянную шкатулку, стоявшую на туалетном столике, Младенчев проговорил, понизив голос:
— Отсюда их украли.
— Еще чего-нибудь не хватает?
— Ничего! — звонко сказал кто-то у нас за спиной.
Мы обернулись. В дверях стояла Роза, а из-за ее плеча кивал мне Тони.
Сдержанно поздоровавшись с обоими, я взял коробку и стал ее разглядывать, хотя и так было ясно, что ничего нового не найду, коллеги из районного управления не обнаружили никаких отпечатков ни на ней, ни на ручке двери. Чего и следовало ожидать. Тодор Михнев не вчера родился, он знает, что подобные визиты надо наносить только в перчатках.
— Мы нашли ваши драгоценности, — сказал я наконец. — Через день-два сообщим, кто совершил кражу.
— Буду вам чрезвычайно благодарен, — ответил Младенчев. — Могу я обменяться с вами несколькими словами?
— Конечно.
Он проводил меня в свой кабинет, пригласил сесть в кресло.
— Хочу поделиться своим беспокойством вот о чем... — сказал он, усаживаясь напротив. — Насколько я понял, вы знакомы с Тони Харлановым. Вчера я получил анонимное письмо, которое касается отношений Тони и моей дочери. Может, вам следует знать о нем.
Младенчев достал конверт из ящика письменного стола, подал его мне.
Вероятнее всего, письмо отправила какая-нибудь бывшая знакомая Тони. По особенностям машинки можно будет незамедлительно найти автора.
— Это не первая анонимка, — сказал Младенчев, — но согласитесь, может ли отец спокойно к ним относиться? Кроме того, упоминаются люди из милиции. Возьмите, если письмо может вам пригодиться.
Я положил анонимку в конверт и спрятал во внутренний карман пиджака.
— Хотите еще что-нибудь сказать мне?
— О Тони Харланове, — смущенно пробормотал мой собеседник. — Но лучше бы нам поговорить через день-другой.
— Вы позвоните или я?
— Я вам позвоню.
— Благодарю вас.
Младенчев проводил меня до лестницы, и мы пожелали друг другу успехов.
9
Едва я вышел на улицу, меня нагнал Тони.
— Отец сказал, что вы у нас были?
— Был в ваших краях, от Гриши знал, что вы в деревне. Вот и решил вас навестить.
— Есть новости? Я об ограблении.
Не ответив, я спросил:
— Тони, ты беседовал с Тоди об эстрадном певце? — Я назвал фамилию. — Это было недели две назад.
Он остановился, поморгал, поднял брови.
— Не припомню. А что?
— Несколько дней назад квартиру этого певца обокрали. Унесли драгоценности.
— Думаешь, это Тоди?
— Пока ничего не думаю. Попробуй вспомнить, говорили вы об этом певце или нет.
— Как-то раз зашел разговор, но мы тогда говорили о многих певцах, художниках, писателях... О многих, — повторил Тони.
— А о дне рождения Младенчевой заходила речь?
— В четверг Тоди спросил меня, буду ли я в пятницу в обеденное время в «Балкане». Я ответил, что приглашен на день рождения, на дачу, но не сказал, к кому.
— И полагаешь, что он не догадался, на чей день рождения ты приглашен?
— Да какое значение имеют наши разговоры!
— Самое непосредственное: Тоди узнал, где и когда можно совершить кражу. Ты его навел.
— Ого! Ты полегче со своими выводами.
— Подумай — и сам придешь к таким же.
— В пятницу вечером я был у Тоди. У него дома!
— В какое время?
— Около семи или в семь с чем-то.
— У него ты был после восьми. Так показали и Тоди, и Патлака.
— Я не смотрел на часы. Но, по-моему, я пришел раньше.
— А почему так настаивал, что к Тоди ты пошел около семи?
— Потому, что мне так показалось.
— Кража произошла перед твоим приходом. И то после того, как Михнев уверился, что в квартире
