пойдет. Мне нужна защита.
– Если скажешь что-нибудь стоящее, – ответил Эльмерих, – я накрою кровососов, и защита тебе не потребуется.
Темные глаза Филиппо, выпученные, как у больного, забегали, словно высматривая что-то на полу.
– А как насчет денег? – наконец спросил он. Эльмерих пожал плечами.
– У тебя есть выбор, Фил, – негромко сказал он. – Ты говоришь мне, в какую дыру забились кровососы, и я их беру. Или ты ничего не говоришь, а я распускаю на улицах слух, что один грязный наркоман слишком много знает и болтает об этом.
Эльмерих пожевал губами, словно пережевывал слова, которые собирался выплюнуть.
– Тогда кровососы придут сюда, и я накрою их здесь, – добавил он.
– Э, нет, лейтенант, – зачастил Филиппе, выбрасывая вперед руку. – Что это вы такое говорите? Вы же меня знаете.
– Вот почему мне плевать, что станет с тобой, – сказал Эльмерих.
Филиппе замотал головой, встряхивая черными косичками.
– Где? – спросил Эльмерих.
Информатор неохотно назвал адрес. Наверное, жалел, что денежки уплыли.
Эльмерих кивнул. Филиппе ошибся на несколько кварталов; но все равно он знал слишком много.
– Кто еще знает об этом? – спросил Эльмерих. Филиппо поднял глаза.
– Ты продаешь информацию всем подряд, – произнес лейтенант. – Всем, кто платит. Кому еще ты успел это продать?
– Никому, – заволновался доносчик. – Клянусь, ни единой душе!
Эльмерих не верил ему.
– Ты лжешь, – сказал он почти с сожалением. Настоящего сожаления Эльмерих уже давно не испытывал.
Филиппо понял.
Он не мог понять всего, но понял главное.
– Эй, лейтенант, вы что! – закричал он, увидев, как Эльмерих вытягивает пистолет. – Я никому не говорил. Я никому не скажу. Лейтенант! Не надо!
Эльмерих выстрелил дважды.
Пули попали в живот Филиппо; тот согнулся, прижав руки к цветастой рубашке, потом упал.
Эльмерих спрятал пистолет обратно за пояс. Оружие не было зарегистрировано. Он нашел его во время одной из облав и спилил номер.
Теперь, когда ствол засвечен, он его выбросит.
На внутренних деталях все еще оставались отпечатки прежнего владельца.
Филиппо знал слишком много; Эльмериху подумалось, что это был неплохой информатор.
Ничего, найдутся другие.
И не столь важно, даже если Филиппо успел кому-то рассказать, где прячутся кровососы. Это должно было случиться, раньше или позже.
А задача Эльмериха состояла в том, чтобы на это отреагировать.
Теперь оставалось сделать только одно – закончить работу. Один человек должен умереть; и это произойдет сегодня.
Два выстрела последовали друг за другом, почти слившись в один.
Я увидел, как Филиппо нагнулся вперед, словно там, под ногами, ему привиделось что-то крайне интересное – скажем, квадратный дюйм чистого пола.
Потом он упал.
Лейтенант Эльмерих спрятал пистолет за пояс и застегнул пиджак. Он не торопился; его рыбьи глаза еще раз медленно обшарили комнату, после чего он неспешно повернулся, чтобы уйти.
– Вы необычно трактуете слова «Служить и защищать»[4], – сказал я.
Он посмотрел на меня.
Я не Санта-Клаус, поэтому далеко не всегда глаза людей при взгляде на меня зажигаются радостью.
Но Мартин Эльмерих был как-то особенно расстроен.
Он попытался вынуть из-за пояса пистолет. Я отрицательно покачал головой, и его рука замерла. Я направлял дуло своего оружия прямо на него; я не хотел стрелять в Эльмериха, но мы далеко не всегда делаем только то, что хотим.
Он это знал.
