хотели пользоваться ее плодами.
– Не то место, куда я бы пригласил приличную девушку, – заметил я, подходя к стойке. – Не подскажете, в какой стороне обелиск хоттов?
Трактирщица не отводила от меня взгляда с того момента, как я растворил скрипучую, щелястую дверь ее заведения, глядя то на мое лицо, то на одежду из мягкой, довольно дорогой материи (что она наверняка заметила), то снова на лицо.
– Я могу сделать все, что вы захотите, – промурлыкала она.
– Эй, – произнесла Франсуаз, присаживаясь за столик у стойки. – Но меня-то ты сюда пригласил.
– Об этом и речь, – подтвердил я.
Следом за мной к стойке подковыляли два козлоногих вепря, пришедшие в Минотаврину рощу, по всей видимости, на заработки, и потребовали медового эля.
Трактирщица нацедила им две кружки почти не глядя и даже не попробовала на зуб золотой, которым расплатились работники.
– Обелиск хоттов в четверти часа ходьбы к северу, по грунтовой дороге, – произнесла она, положив руки на стойку и вытягивая шею ко мне.
Девице хотелось, чтобы я смог оценить ее полную грудь, выглядывавшую в вырезе белого платья.
– Но лучше вам туда не ходить…
– А что, это место проклято? – спросила Франсуаз.
– Нет… Просто благородному господину будет гораздо приятнее, если он останется здесь.
Она одарила меня долгим взглядом. У меня возникло впечатление, будто я только что вышел на сцену и разделся под звуки танго.
– Впрочем, – обратилась девица к Франсуаз, – ты-то, подруга, можешь валить куда угодно.
С этими словами она наградила меня еще одним томным взглядом и отплыла. Трактирщица в совершенстве владела искусством нанести удар и отступить, пока ревнивые посетительницы не повыдирали ей волосы.
Франсуаз одним гибким движением поднялась и, не оставляя кружки с медом, направилась в глубь трактира. На ее губах играла неопределенная улыбка. В дальнем углу сидел одинокий посетитель. Лицо его было полускрыто капюшоном.
– Привет, Тадеуш, – приветливо сказала Франсуаз.
– Франсуаз! – воскликнул посетитель. – Как я рад тебя видеть. Прости, я тебя не заметил. Здесь темно, и… вообще я спешу. – Он торопливо поднялся. – Поболтал бы я с тобой, конечно, и с Майклом – привет, Майкл! – Тадеуш помахал мне рукой. – Да вот спешу, времени ни грошика нет. Обещал сдать поэму в один журнал и задержал непростительно.
Дверь за Тадеушем хлопнула, на мгновение впустив в трактир сноп солнечного света.
Франсуаз неторопливо подошла ко мне, поставила на столик пустую кружку и запустила по стойке, вертя, мелкую медную монету.
– Нам пора, – сказала она.
Дверь распахнулась. Яркий поток солнечных лучей не хлынул на опилки трактирного пола. В проеме стояли несколько человек, загораживавшие его почти полностью.
Они простояли так несколько мгновений, словно желая закрепить впечатление, произведенное их приходом. Тот, что стоял впереди, медленно обвел взглядом трактир.
– Вот она, – прорычал он, когда его глаза остановились на нас.
Человек вошел в зал и оказался широкомордым орком, с узкими глазами и приплюснутым носом. Тонкие усы, выщипанные до состояния двух длинных крысиных хвостов, свисали с его верхней губы, жирный безвольный подбородок был гладко выбрит.
– Франсуаз, – проговорил орк, делая несколько широких шагов.
Он вынул из-за пояса длинный нож с волнообразно изогнутым лезвием. Две длинные полосы материи свисали из-под шлема орка; их верхние кончики были вплетены в его волосы.
На каждой из лент виднелись иероглифы, написанные сверху вниз. Они должны были рассказывать о древности рода, к которому принадлежал орк, и его личной доблести.
– За твою голову назначена большая награда, – сказал предводитель. Орк фыркнул по-лошадиному, оттопыривая нижнюю губу. – Не сопротивляйся, – проговорил он. – Мне нужны пять тысяч сантангов.
– Не нужны, – ядовито проговорила Франсуаз.
Она выхватила из-за спины длинную дайкатану и, прежде чем орк успел фыркнуть еще раз, разрубила его от головы до груди. Затем резко выдернула лезвие меча, пинком сбросив на пол тело убитого охотника за вознаграждением.
– Подходите, – воскликнула она. – Может быть, награду увеличат после вашей смерти.
Два орка бросились к девушке, размахивая волнообразными мечами. Клинок Франсуаз описал широкую дугу, и струи крови хлынули из рассеченных шей.
– Хотя вряд ли, – сказала она.
Четверо охотников за деньгами стояли теперь у раскрытых дверей. Ни один из них не трогался с места; они не собирались близко подходить к яростной противнице, боясь рукопашной. Их руки-щупальца сжимали короткие арбалеты, направленные на девушку.
