Слова «и остальные» она добавила после краткой заминки, чересчур поспешно. Мириэль боялась, что я пойму, о ком она волнуется.
– Им нельзя обманываться, Майкл! Если они будут верить, что самарийские легионы на подходе, то вступят в бой и погибнут. Разве можно так рисковать?
– Колтон был лесничим? – спросил я.
Друида вспыхнула, словно я задал ей какой-то очень личный вопрос. Я даже не ожидал, что она способна так покраснеть.
– Да, – запинаясь ответила она. – Он хранитель кедрового леса.
Пение друидов стало тише. В нем начали выделяться отдельные голоса, скользя по общему напеву, словно солнечные блики по струящейся воде.
– Вы молитесь не о том, чтобы выиграть сражение, – произнес я.
Друида быстро вкинула на меня взгляд:
– Вы молитесь, чтобы сражения не было вовсе.
Маленькая грудь Мириэль начала быстро подниматься, в такт взволнованному дыханию. Ее пальцы вновь нашли мои и больше не отпускали. Она хотела сказать что-то, но не находила слов, и волнение сковывало ее горло.
– Не надо, Мириэль, – сказал я.
– Вы считаете нас трусами? – спросила она. – Вы думаете, это позорно – бросить свои дома и уйти в лес, спрятаться от врага, который гораздо сильнее?
– А вы думаете, орки потом позволят вам вернуться? Она заглянула мне в глаза снизу вверх:
– Посмотрите на эти деревья, Майкл. Большие. Сильные. И они никогда не проливают крови. Веками они останавливали конницу орков – без сражения. Значит, это возможно.
– Вы боитесь за Колтона? – спросил я. Друида отдернула руки от моих, ее лицо вновь залилось краской.
– Не только, – ответила она.
– Чего же?
– Я знаю, – она провела ладонями по лицу, – Колтон смел. Он не страшится смерти. Он хочет защищать наш дом, чего бы это ни стоило.
– Вы боитесь, что он изменится? – спросил я.
– Да, – горячо ответила Мириэль. – Я видела, как он вел себя в Зале собраний. Как он смотрел на Франсуазу. Вы не замечали его, а если бы и так, то вы все равно не знали Колтона раньше. Он другой.
Растерянная и взволнованная, друида обвела руками безмолвный лес вокруг, в нем ища поддержку и утешение.
– Он как кедры, Майкл. Добрый и сильный, Колтон никому не причинял вреда. Он стал командиром ополчения, потому что любит лес, а не из стремления воевать.
Но когда он увидел Франсуазу… То, что она сделала с этим орком. Вы бы видели, как горели его глаза. Майкл,
Колтон никогда таким не был. Да, он ненавидел орков, но он…
Она беспомощно развела руками:
– Но он не хотел убивать. А теперь… Мы говорили с ним, прежде чем он ушел смотреть ополченцев. Я никогда раньше не видела его таким. Возбужденный, нетерпеливый, он говорил только о том, как будет биться с орками, Майкл.
В ее голосе зазвучала мольба.
– Остановите это. Если орки придут в Гиберию, они уничтожат только наши тела. Но если наш народ станет сражаться с ними, то мы станем такими же, как они. Это погубит наши души.
7
– Чтобы уничтожить орков…
Голос Франсуаз звучал отрывисто и резко, как бой барабана, возвещавшего о наступлении. Девушка вышагивала перед строем ополченцев, и десятки глаз смотрели на нее с чувством, которое граничило с обожанием.
– Вы должны стать такими же, как они. Дикими. Злыми. Безжалостными. Нет сострадания, нет правил, нет честности. Есть враг, и мы должны его уничтожить.
Франсуаз выхватила из ножен длинный меч, и громкий, полный боевой ярости клич поднялся над широкой степью. Ополченцы вторили ей.
Никто из них не мог кричать с таким бешенством, с такой первобытной жаждой разрушения. Но клинки, которыми они потрясали, были остры, а их желание защищать родной дом неохватно.
– Прекрасно, – отрывисто произнесла Франсуаз. – Теперь покажите, чему вы уже научились, Колтон!
Командир ополченцев стоял перед строем. Он подозвал к себе одного из своих людей, и тот подбежал к нему.
– Орки, – сказала демонесса, – используют палицу с металлическими наконечниками.
Девушка взяла в руки оружие, о котором говорила. Палица имела с обеих сторон верхушки, снабженные
