— А почему? — спросил в ответ Гроль. — Из-за какого-то смутного подозрения? Нет, позвольте вам доложить: тот, о ком идет речь, будет держаться как можно дальше от дачи! Он просто подождет, посмотрит, обнаружим ли мы его, а если обнаружим, скажет, что скрывался из страха перед полицией, из боязни скандала! Грисбюль, — проникновенно сказал Гроль и положил правую ладонь на протокол ассистента, — здесь сказано гораздо больше, чем вы заметили! — Он взглянул на ассистента. — Я мог бы и объяснить вам, почему это так, но объясню позже. Сначала нам нужно кое-что подготовить. Завтра днем вы уедете на машине. Задание, — он задумчиво потер лысину, — будет дано завтра утром. За ночь я все обдумаю. Вы, Грисбюль, явитесь сюда в семь утра и получите дальнейшие указания. Я стал недоверчив, Грисбюль! Вы возобновили розыски по закрытому нами делу об убийстве, документация уже у следователя. Вы были вправе возобновить их лишь по его поручению. Теперь вы не вправе удивляться, если я осторожен и не открываю вам своих карт. Кто знает, кому вы их покажете!
Это не понравилось ассистенту. И все же он был рад, что комиссар оказался так милостив.
— Ах, — простонал Гроль, встав с кресла и потянувшись, — проклятый ишиас, вот она, старость!
Он проковылял к двери. Грисбюль поднялся. Гроль остановился, положив руку на дверную ручку. Он повернул к Грисбюлю свое широкое усталое лицо.
— И не забудьте, — сказал он, указывая большим пальцем на комнату Грисбюля, — погасить там свет. — Он потер кончик носа большим и указательным пальцами и прибавил: — Кстати, вам не бросилось в глаза, что этот Вильденфаль, придворный юрист Хебзакера, чертовски похож на человека, который остановился одновременно с Альтбауэром во франкфуртской гостинице «Майнау»? Подумайте об этом еще раз. Конечно, если захотите.
Дверь закрылась за ним. Грисбюль посмотрел на нее. Вдруг она вновь отворилась, и показалась голова Гроля; он, протянув руку к своей старой шляпе, схватил ее и напялил на лысину, бормоча:
— Опять чуть не забыл! Спокойной ночи!
Дверь снова закрылась.
Старый маньяк, подумал Грисбюль почти смущенно и не без нежности.
Глава одиннадцатая
1
В сущности, и на следующее утро ассистент Грисбюль так и не узнал ничего. Его, правда, поразил объем работы, проделанной Гролем за ночь: тот говорил о предмете так, словно сам предпринял поездки Метцендорфера и Грисбюля. Но какую, собственно, цель он преследовал, оставалось неясно.
Еще более замкнутый, чем накануне, комиссар счел правильным не делиться с молодым человеком своими выводами и сказал ему это прямо. Грисбюль, объяснил он, уже достаточно посвоевольничал в этом деле, и он, Гроль, не уверен, что тот не выкинет еще какого-нибудь нового коленца. Ассистент промолчал, совесть его, и правда, была нечиста.
— Что ж, поехали! — приказал Гроль и решительно надел свое сомбреро.
Ассистент проворчал что-то насчет «роли шофера», но старик, видимо, не расслышал этого: с того момента, как они сели в расписную машину Грисбюля, комиссар держался неизменно дружелюбно. Грисбюль нарочно опустил боковое стекло. Пусть его обдует ветерок, подумал он. Но Гроль то ли не заметил этого, то ли привык к ветру.
— Автострада, — сказал он, — направление — Байрейт!
За ночь похолодало. Небо закуталось в серую прозрачную ткань и прикрепило ее тусклой пуговкой солнца. В такие дни Грисбюль обычно не испытывал жажды деятельности: он предпочел бы сейчас корпеть над бумагами, пусть даже пропылившимися.
Большие старые глаза Гроля глядели вперед, но видел он, казалось, не дорогу, а что-то другое; помощник косился на него время от времени; Гроль не замечал этого. Он не повернул головы, даже когда они приблизились к ответвлению на Байрейт, он сказал только:
— Дальше прямо, по направлению к Бернеку.
И Грисбюль со злостью нажал на педаль газа. Он не представлял себе, что понадобилось комиссару в доме Маргит Маран; возможно, тот надеялся застать там Брумеруса, но для чего тогда эта езда, ведь номер Брумеруса значился в любой телефонной книжке и достаточно было просто позвонить, чтобы узнать, выехал ли он.
— Дерьмо липучее, — буркнул ассистент, Гроль был глух. Он сверлил языком щеку и, видимо, не находил того, что искал.
Когда они подъехали к бензоколонке перед Бернеком, комиссар вдруг приказал:
— Заправиться!
— К черту! — со злостью ответил Грисбюль. — Бензина у меня хватит! — Уж не собирается ли старик учить его, как ему обращаться с собственной машиной?
— Меня это не интересует, — невозмутимо заявил Гроль. — Заправиться!
Грисбюлю ничего не оставалось, как снизить скорость и свернуть к колонке, что сразу же опять раздосадовало его, потому что перед ним стояло в очереди девять машин и при всем сервисе ждать надо было, он знал, довольно долго. Он сказал это Гролю.
Тот пожал плечами и, поглядев из машины в другую сторону, ответил:
— У нас есть время!
Грисбюль ничего больше не сказал, но подумал «дерьмо липучее» и решил сыграть в обычную игру автомобилистов — проверить, на сколь близкое расстояние можно подъехать к заднему бамперу впереди стоящей машины, не толкнув ее. При этом он проявил смелость и акробатическую ловкость.
Прежде чем лоскутный коврик окончательно прижался к колонке, комиссар вылез и стал, спрятав руки в карманы пальто, возле одетого в синий комбинезон заправщика. Тот был всецело занят обслуживаемыми машинами; заметив теперь пеструю коробочку, он невольно улыбнулся, взглянул на Гроля и сказал:
— Эту я знаю!
Но Гроль не отозвался на его слова, не улыбнулся в ответ и не переменил позы, держа по-прежнему руки в карманах.
Ассистент удивился: обычно у Гроля всегда находились какие-нибудь приветливые слова.
Заправщику это было в общем-то безразлично; он повернул рукоятку, отвинтил, пробку и привычно осторожно пустил бензин.
— Сколько? — спросил он, обращаясь к ветровому стеклу.
Прежде чем Грисбюль успел ответить, Гроль сказал:
— Полный!
Заправщик кивнул и, заглянув в бак, не вынул шланга.
Гроль подошел и — к великому удивлению Грисбюля — несколько раз качнул машину, чтобы из бака вышел оставшийся воздух.
Заправщик понимающе кивнул, ловко поднял наконечник и сказал:
— Доверху!
И опять-таки, к удивлению Грисбюля, заплатил за бензин сам комиссар. Когда тот грузно плюхнулся на сиденье, заправщик, протиравший и без того чистые стекла, наклонился к окошку и почтительно спросил:
— Подкачать?
Снова опередив своего помощника, Гроль ответил:
