Чтобы не ударить в грязь лицом и не имея достаточно сил добиться правды, некромант счел благоразумным отступить, а потом уж решать, что делать.
Скрючившись и несколько скособочившись от злобы, он махнул сопровождающим и поспешил к выходу.
– Будем надеяться, что некоторое время он не станет меня доставать, – решил Иль-Закир.
– Почему экипаж скрипит? – мрачно осведомилась Френки.
Девушка была немного расстроена тем, что я не дал ей свернуть шеи стоявшим на дороге стражникам.
Однако я искренне полагаю, что щелкать по носу полисмена следует только в том случае, если через пару минут в стране произойдет военный переворот и копа все равно вздернут на виселице.
В противном случае возможны небольшие неприятности.
А вдруг у него от щелчка нос заболит?
– За эти деньги, – продолжала занудничать Франсуаз, – мы могли бы позволить себе что-нибудь и получше. Летающую черепаху, например.
– Френки… – начал я.
Я не стал говорить «глупенькая моя Френки», поскольку рядом сидела Алиса Шталь. Подливать масло в огонь взаимной девичьей ненависти – на такое не решится даже самый большой в мире любитель фейерверка.
– Тебе следует знать, – продолжал я наставлять свою необразованную партнершу, – что экипажи лесных фей делают скрипучими специально. Для них – это особенное искусство.
– Коляска не может быть музыкальным инструментом, Майкл.
– Конечно, может. Считаются же ими церковные колокола. Люди даже устраивают конкурсы – кто лучше на них сыграет. Поэтому расслабься, Френки, и наслаждайся изысканной музыкой лесных фей… Впрочем, нет, тебе этого не удастся. У тебя же нет слуха.
– Крылья бы пообрывала этим феям, – бросила Френки.
Алиса Шталь испуганно ахнула, словно это она сама была лесной феей, которую собирались лишить сияющих опахал.
Я-то прекрасно помнил, что Алиса терпеть на может фей – и именно за их способность летать, которой сама была лишена. Не раз и не два мне приходилось уворачиваться от падающих листьев ее печальных слов.
И ничего лестного для фей в этих словах не было.
Убаюканный мелодичным скрипом коляски, я погрузился в сладкие мысли о том, как же приятно будет стравливать по пути Франсуаз и Алису и сколько поучительных уроков обеим преподать.
Внезапно я резко выпрямился и так сильно ударил сложенными пальцами в потолок двуколки, что, сиди там бедняга кучер, небось, свалился бы прямо промеж своих лошадей.
Кони встали на дыбы – по крайней мере, сделали вид, поскольку две смирные упряжные каурки если и умели делать что-нибудь вдохновляюще, так это увеличивать работу дворникам.
Алиса Шталь потеряла равновесие и уныло клюнула носом. При этом она, конечно же, могла с легкостью восстановить равновесие, но делать этого не стала, ожидая, что я по-рыцарски ее подхвачу.
Рыцарем я не уродился, да и вообще не урод.
Будь мы в закрытом экипаже, философиня просто разбила бы себе нос о противоположную стену. И, как знать, это могло придать ей обаяния.
Но ехали мы в открытой двуколке; потолок и стены закрывали только место для седоков. От двоих лошадей нас отделял только небольшой передок, высотой не более пары футов.
Алиса приземлилась на нем и замерла в странной позе. Ее плечи, голова и руки перекинулись вниз, ноги же остались на месте, словно им позабыли сообщить в последний момент, что их обладательница отправилась в краткий полет.
Длинная, плотная юбка Алисы Шталь задралась, представив миру панталоны в мелкий цветочек.
Получилась милая иллюстрация, которая украсила бы обложку журнала «Эротическая порка».
Франсуаз осадила гнедую и обернулась ко мне.
– Если тебе так не терпится сорвать трусики с этой тихони, – бросила демонесса, – то вот пара кустов, где вы можете уединиться.
Девушка подъехала поближе и осмотрела обнаженные ножки философини. Так соперница оглядывает ту, кого соперницей не считает.
– Впрочем, не уверена, что твоя Алиса не приклеила штанишки к заднице силикатным клеем, – продолжала демонесса. – Так, чтобы понадежнее сберечь свою невинность.
– Майкл, что произошло?
Алиса Шталь попыталась поднять голову и посмотреть на меня, разумеется, с вселенским упреком. Однако поскольку верхняя часть ее тела слишком далеко завалилась через передок, а задняя отличалась некоторой тяжестью, философиня смогла разве что встряхнуть волосами.
– Наступил час для утренней медитации, – пояснил я, споро выпрыгивая из коляски.
Благодушный читатель, наверное, решит, что я сразу же бросился на помощь Алисе Шталь. Ошибаетесь. Выдерни я ее, как морковку из грядки, как бы я смог потом от нее отделаться? Нет уж, пусть
