– Было дело.
– В Чечне?
Савва повернулся к ней, долго и пристально посмотрел в глаза.
– Тебе действительно интересно?
Аурика пожала плечами и отвернулась. Неожиданно вмешалась Людмила:
– Прости, Сав, если я тебя задела. Я привыкла так разговаривать. Но ты не похож на наших обычных клиентов.
– Чем? Дырками в спине?
– Этого как раз навалом. У кого какая царапина после разборки – первым делом хвастаются. А если уж настоящая рана, держись тогда! Только о ней и будут говорить…
– А я, значит, не говорю и тем от них отличаюсь.
– Не только. Ты какой-то напряженный. Как натянутая тетива.
Савва хмыкнул. Тетиву ему видеть не доводилось.
– Можно задать тебе вопрос? – продолжала Людмила.
– Можно.
Она шепнула что-то на ухо Аурике, та кивнула. Сказала:
– И я только что об этом подумала.
– О чем? – с подозрением спросил Корняков.
Девушки переглянулись.
– Савва, прости, ты – мент? – спросила Людмила неожиданно.
– Нет. Но направление мыслей верное. – Савва продемонстрировал свое удостоверение. Девушки испуганно отшатнулись. – Не бойтесь, я на отдыхе. А потом – вы уже взрослые, можете заниматься чем угодно.
Аурика успокоилась быстрее. Несмело шагнула вперед, медленно провела пальчиком по шраму.
– Больно было?
Вопрос показался Савве настолько неожиданным и неуместным, что он расхохотался. Людмила присоединилась, а через несколько секунд смеялись все трое.
– Да уж, – с трудом выговорил Корняков, – не щекотно!
Обстановка немного разрядилась. Чтобы не обижать девушек, Савва рассказал:
– Снайпер подстрелил. А тут – чичи, взяли меня в оборот, еле вырвался. Дополз до наших. Говорят, когда врач начал меня резать, я смеялся. Врут, наверное. Я ничего такого не помню.
– Тебе, наверное, тяжело об этом говорить? – мягко спросила Аурика.
Савва пожал плечами.
– Да нет.
– Тогда почему ты…
– Почему я спросил, действительно ли ты хочешь это знать?
– Ну… да.
– Не хочу вас обижать, – начал Савва, – но у вашего пастуха я просил таких, чтобы можно было не только в кровати кувыркаться, но и поговорить, на жизнь пожаловаться. Вот я и хотел узнать – ты от чистого сердца это спрашиваешь или потому, что так по роли положено. Знаешь, Аурика, война – это дерьмовая мясорубка, и о ней совсем не хочется рассказывать… э-э…
– Проституткам, – закончила за него Людмила.
– Вроде того. Только давайте хотя бы на эту ночь забудем это слово. Лучше уж по-японски – гейши. И Аурике будет приятно. Восток как никак.
Смуглянка улыбнулась:
– Люда права. Ты совсем другой.
Корняков кивнул, открыл холодильник. В морозилке мерзла литровая «Гжелка». Савва свернул ей голову, набулькал рюмку водки и со смаком выпил. Подмигнул застывшим как изваяния девушкам:
– Ну, чего застыли? А ну в душ, быстренько!
Людмила и Аурика, на ходу раздеваясь, двинулись в ванную.
Корняков с удовольствием разглядывал девушек – дверь в ванную осталась приоткрытой. Людмила, белея полосками незагорелой кожи на груди и бедрах, стояла под душем. Вода лилась ей на плечи, стекала по груди, растекалась пленкой по телу. Аурика, вся цвета мороженого крем-брюле, намыливала мягкую варежку. Савва прищелкнул языком.
«И будет у нас на первое крем-брюле … да, с нее и начнем, – решил он. – А Людочка пусть наблюдает и повествует о концептуальных взглядах Паоло Коэльо на отношения социума и индивида в современном мире. Она же у нас по роли интеллектуалка».
Он вернулся в спальню, воткнул в магнитофон кассету и раскинулся на постели. В телевизоре вскрикивали, бормотали и стонали.
– Тьфу, гадость! – сказал Савва, чувствуя себя султаном, ожидающим появления наложниц.
Послышалось шлепанье босых ног. Людмила и Аурика, в полупрозрачных кимоно, скользнули в комнату. Смугляночка прилегла на постель, подкатилась Савве под бок.
– Ты не скучал без нас?
– Извелся весь, – подтвердил Савва.
Людмила присела рядом, провела пальчиками по его груди, задержалась на круглой пулевой отметине на плече.
– Снайпер?
– Он, сволочь. Ладно, это детали, не будем об этом. Девочки, я ополоснусь, а вы пока разомнитесь. Ночь у нас будет трудная и долгая, но веселая.
Савва поднялся, потянулся, разминая мышцы. Аурика подмигнула ему, сказала:
– Может, тебе помочь?
– Нет, – ответил Корняков, – я большой мальчик, сам справлюсь. А вы тут не расслабляйтесь.
Смуглянка игриво развязала пояс кимоно, спустила его с плеч. Людмила склонилась над ней, повела плечами и закрыла глаза.
«Господи, прости мои прегрешения, ибо слаб я и не могу сопротивляться желаниям плоти».
Савва сглотнул слюну и поспешил в ванную.
С первого в своей жизни настоящего задержания Даниил возвращался подавленным. Жалость к несчастной Жене переполняла его, и одновременно инок корил Артема Чернышова. Увидев, как спокойно тот отнесся к страданиям девушки, Даниил счел его равнодушным и черствым. Конечно, старший контроллер постоянно сталкивается со страданиями и болью, привык к ним, если можно, конечно, привыкнуть спокойно относиться к людской беде. За многие месяцы работы в Анафеме душа Артема, наверное, покрылась коркой. Даниил жалел его, но оправдать все равно не мог. Безвольно висящее на цепях тело несчастной девушки воочию стояло у него перед глазами.
Инок не переставая молился про себя и за исцеление ее телесных ран, и за спасение души Кирилла Легостаева, бывшего Наместника.
«Спаси, Господи, и помилуй заблудшую душу Кирилла, прости грехи его тяжкие. Прости ему поклонение идолам, кощунство и насмешки над именем Твоим, прости сребролюбие и жестокосердие, тайное присвоение чужого, блуд и пристрастие к нечистым зрелищам и утехам. Спаси, Господи, и помилуй…»
В толчее метро Даниил едва не пропустил свою остановку. Металлический голос уже объявил Новые Черемушки, двери открылись. Пробираясь к выходу, Даниил случайно задел пожилую торговку. Ее сумка оказалась заполнена газетами – видимо, женщина весь день простояла где-нибудь в переходе, а сейчас возвращалась домой. От толчка сумка раскрылась, на пол посыпались туго перетянутые веревками пачки газет.
– Куда прешь?! Совсем глаза пропил?
– Простите, пожалуйста.
– Как тебя только в метро пустили?! Боров неуклюжий!
Бормоча извинения, инок нагнулся, и помог собрать газеты. На одной из них ему бросился в глаза заголовок: «Анафема. Гроза преступности или оружие самозащиты православия?»
Даниил вздрогнул, словно от удара. Наверное, сейчас он действительно походил на пьяного. Все, что
